— Вы не имеете права входить в мой дом без приглашения.
Катриона не повышает голос, но его тон выдает то, что она на самом деле думает о вторжении Лоркана, как и её покрасневшие щёки.
Лоркан не обращает внимания на её недовольство и продолжает свои расспросы.
— Окно было треснуто. Вы недавно с кем-то поссорились?
«Лор?» — я ставлю бокал на мраморную консоль, придвинутую к спинке одного из многочисленных диванов. — «Катриона всегда была со мной мила. Разве этот допрос необходим?»
Он удерживает мой взгляд.
«Я не доверяю этой фейри».
«Наполовину фейри. И ты никому не доверяешь», — я смягчаю свои слова нежной улыбкой.
— Да будет вам известно, за мной подглядывал эльф, пока я раздевалась. Я кинула книгой в окно.
— Ты читаешь? — спрашивает Риккио.
Её ноздри раздуваются.
— Да, я читаю. Так же, как и готовлю.
Она начинает пятиться.
— С меня хватит ваших оскорблений. Наслаждайтесь едой, которую я подала на стол. Увидимся со всеми утром.
Когда она разворачивается, я обхожу Лора и говорю:
— Катриона, подожди.
Она останавливается и оборачивается ко мне.
— Что?
— Останься. Пожалуйста.
Она поджимает губы, а я касаюсь её руки.
Она смотрит мимо меня на лица присутствующих.
— Не сегодня, увидимся утром.
Она высвобождает свою руку в перчатке из моей руки и уходит, ударив плечом Джиану. Пробормотав свои извинения, она исчезает на лестнице.
— Что это было? — спрашивает Джиа, одетая в новые штаны и рубашку.
— Она умеет готовить.
Я начинаю жевать нижнюю губу, а моя рука падает на складки моего платья.
— Мы были удивлены. Ей это не очень… понравилось.
— Ты знала, что она умеет готовить, сестренка? — Сиб крадёт у Маттиа свой бокал, но тот оказывается пуст.
— Не знала, но я рада, что кто-то взял на себя кухонные обязанности, иначе нам пришлось бы есть сырую еду.
Джиа начинает идти к столу, но её глаза округляются, когда она замечает Лоркана.
— Морргот.
Она низко кланяется ему.
— Ты останешься на ужин?
— Останусь. Чтобы мы могли пообщаться.
— Я умираю с голоду.
Риккио падает на стул и начинает накладывать на тарелку тефтели в остром томатном соусе. Когда он понимает, что никто не присоединился к нему за столом, он говорит:
— Надеюсь, вы не против, если я начну есть.
И кладет тефтелю в рот.
Лоркан взмахивает рукой.
— Ради Бога.
— Посмотрим, не упадёшь ли ты замертво.
Сиб опускается на стул напротив Риккио, загорелое лицо которого становится таким же алым, как блестящая заколка Катрионы.
— О, Боги, он задыхается.
Я кидаюсь к нему, но Антони добегает до него первым и ударяет его между лопаток.
Вместо того, чтобы выплюнуть еду, Риккио проглатывает её. Его лицо остается покрыто пятнами на ужасно долгие несколько секунд.
— Он всё ещё жив. Это ведь хороший знак? — говорит Сиб, осматривая тефтели.
— Зависит от яда.
От чёрных кожаных одежд Лоркана начинает подниматься дым, который окутывает его грудь.
Я не понимаю, когда он приходит в движение, но сейчас он стоит передо мной, так близко, что его дым начинает стелиться по моей коже.
Риккио тянется за кувшином с водой. Вместо того, чтобы налить себе стакан, он пьёт прямо из кувшина.
— Вы все настоящие ублюдки, — бормочет он, поставив пустой хрустальный резервуар так неосторожно, что раздаётся треск.
— Я серьёзно, Сиб, какого черта? Зачем ты вообще это сказала? Зачем Катрионе травить нас?
— Я не имела в виду — в прямом смысле. Я имела в виду, что она, вероятно, ужасно готовит.
Приподняв свой бокал за ножку, она усмехается.
— Ты бы видел своё лицо.
Он хватает тефтельку и бросает её в лицо Сиб. Она вздрагивает, когда тефтелька ударяет её в лоб, после чего скатывается по носу прямо в её декольте.
— Ах ты вшивый поганец! Тебе сколько лет?
Когда она достает тефтельку, упавшую между её грудей, Маттио усмехается, к несчастью для себя. Сиб резко поворачивает к нему голову, сквозь блестящий томатный соус просвечивает её самое сердитое выражение лица.
Маттиа кашляет в кулак.
— Серьёзно, Риккио. Это было не…
У него вырывается очередной смешок. Он пытается выдать его за покашливания.
— Не…
Он снова пытается укорить своего кузена, но ему это снова не удается. Сквозь взрывы смеха он выдавливает из себя: