Сандерсоны жили в кондоминиуме в Суомпскотте и сейчас впервые решили подыскать себе дом. Я пригласила их в контору и предложила посмотреть распечатки вариантов в их ценовой категории, а затем мы двинулись к моему припаркованному «рендж-роверу».
Осенью в Новой Англии выпадают такие деньки — на радость брокеру. Воздух звенит, и чуть подмораживает, но ясно и солнечно. Кто-то жжет опавшие листья. Легкий бриз колышет деревья, обрывая с высоких кленов яркие желтые листья; мы постояли несколько мгновений, любуясь, как плывут вокруг нас золотые хлопья.
Забравшись в машину, мы поехали мимо парка по извилистому переулку Свиной Скалы к Речной улице, где я живу. Я купила дом у реки, когда Эмили училась в старшем классе школы. Мой бизнес впервые пошел в гору. У меня были рекордные цифры продаж по округу Эссекс за тот год (и за два предыдущих). Дом громадный — это историческая достопримечательность, когда-то им владел Элиот Кимболл, знаменитый судостроитель, который поставил дом в середине девятнадцатого века. Считается, что в доме водятся привидения; и хотя я с удовольствием поддерживаю эту сказку, сама ни разу не видела и не слышала ни следа призраков. Впрочем, мои дочери отказываются ночевать в доме, если меня нет, — утверждают, что им мешают привидения.
Порой клиенты предлагали мне за мой дом втрое больше, чем заплатила я, однако до сих пор даже мысли о продаже дома у меня не возникало. Но теперь я начала показывать свой дом некоторым клиентам с тугими кошельками. Дом я купила в 2004 году — на пике рынка в наших местах — и заложила его. Тот год был очень удачным, и я решилась на то, от чего предостерегаю всех клиентов, — купила дом, который смогу позволить себе когда-нибудь в будущем, а не тот, который могу себе позволить сейчас. Похоже, сработал принцип «сапожник без сапог». Мой папа владел единственной в городке бакалеей, но наш холодильник был вечно пуст. А сейчас я, лучший брокер в наших местах (ладно, пусть уже не самый лучший, но точно где-то на вершине), вполне могу потерять дом.
Впрочем, все не так страшно, нужен просто удачный год.
С Речной улицы я повезла Сандерсонов на Береговую, которая ведет к заказнику Харта. Роберт Харт, промышленник начала двадцатого века, построил небольшой замок в прекрасном поместье — холмы спускаются к самым чистым песчаным пляжам в Массачусетсе. Большинство пляжей Северного берега каменистые, но только не пляж Харта. Сейчас поместье Харта — заповедник дикой природы. Замок сдается для свадеб и других оказий. Мы с клиентами полюбовались на замок и поехали чуть дальше на север, к Норт-бич — полностью оборудованному общественному пляжу.
Я показала Сандерсонам три или четыре поместья, но, честно говоря, при их бюджете на рынке было не много предложений. Мы добрались до Кроссинга и там проехали мимо дома Дуайтов, где на лужайке торчал знак «Недвижимость Гуд».
Миленькое местечко, — сказала Хиллари Сандерсон.
— Да, конечно, — ответила я. — Прекрасный дом, и в вашей ценовой категории. Сегодня я не могу его вам показать, но в следующий раз, как приедете, только напомните, и мы посмотрим.
Мы поехали обратно по Речной, мимо заповедной дельты реки, повернули на Вендоверскую Горку. Вен-доверская Горка — так называется улица, где живут Макаллистеры, однако жители по привычке называют так всю вершину холма, хотя там несколько маленьких улочек. Я всегда завожу клиентов на вершину, хотя там обычно ничего не продается. Просто полюбоваться видом. Сверху видны соленые топи, и устье, и вдали — океан. Когда я возила Сандерсонов, поверхность океана была усеяна парусами — белыми стакселями и разноцветными спинакерами тех сорвиголов, кто пытался лишний день провести на воде, прежде чем заводить лодки в сухие доки на зиму.
В конце концов мы вернулись в Кроссинг — довольно милый поселок, выстроенный вокруг вокзала. Поезд из Бостона останавливается у нас четыре раза в день. В Кроссинге есть то, что Скотт называл «Стоп-н-шоп о семи фронтонах», разумеется, «Кофе бин», Публичная библиотека Вендовера, магазин игрушек «Хикори Стик», почта и кафешка с пиццей и сэндвичами под названием «У большого Джо». Хиллари ахала и охала; я поняла, что она на крючке. Это сразу видно. Она поселится в Вендовере… или умрет. Нужно поговорить с Кэсси и Патчем об их доме. Прибраться бы им хоть немного.
Мы вернулись к офису и только начали подниматься по ступенькам парадного крыльца, как из боковой двери появилась Ребекка Макаллистер. Странно встретить друга или клиента, выходящего из кабинета психотерапевта на втором этаже, но, честно говоря, это странно только первое время. В нашем городке совсем немного людей, кого я не видела входящими или выходящими из боковой двери. Чаще всего это родители, приводящие детей «на оценку» к Кэтрин Франкель, чья специализация — расстройства в обучении и развитии. Окна моего кабинета выходят на боковые двери, и меня, признаюсь, пугает, сколько детей в нашем городе страдают такими расстройствами. Мы с моей бывшей компаньонкой Люси привычно шутили, мол, что-то в воде. Впрочем, говорят, что так теперь повсюду. И что будто учителя отправляют на проверку любого, кто неправильно сидит на стуле.