Допустим, он хотел подписать контракт со мной.
Тогда почему я об этом не знаю?
К приезду Питера я накрутила себя до гневного возмущения.
— Входите! — взревела я, когда он деликатно постучал в дверь. — Открыто!
Питер сунул в кабинет голову.
— Привет, Хильди.
— Привет.
— Может, пойдем наверх? Не хочу, чтобы кто-нибудь заходил во время разговора.
— Конечно, — согласилась я.
Идя к лестнице, я выглянула в окно и заметила, что на стоянке стоит только моя машина.
— Так ты что, бежал от самого Кембриджа? — спросила я.
— Что?
Где твоя машина?
— А, я припарковался за церковью.
«Боже», — подумала я. Фрэнки был прав. Питер Ньюболд вел себя как трусливый заяц.
Войдя в кабинет Питера, я огляделась, словно давно тут не была. Словно не заходила несколько часов назад. Питер закрыл за нами дверь, а я прошла по комнате и села в одно из кресел. Питер открыл маленький холодильник в углу кабинета.
— Хильди, хотите пить? — спросил он.
— Нет, спасибо.
— А я умираю от жажды. Думаю, все из-за бега, — сказал Питер, прижал горлышко бутылки к губам и шумно начал глотать. Потом повернулся ко мне с несколько смущенным выражением лица.
— Что-то не так? — спросила я, оглядываясь.
— Нет, ничего. — Питер рассмеялся. — Просто когда я веду терапию, я обычно сижу в этом кресле.
— А Это твое кресло? Хочешь, я пересяду?
— Нет-нет, не нужно, — сказал Питер и сел в кресло напротив меня. Я смотрела на него. Да, все правда, он планировал работать с Венди. Я видела это совершенно отчетливо.
— Значит, — сказала я, поглаживая ладонями кожаные подлокотники кресла, — тут и происходит вся магия, да?
Питер выдавил улыбку.
— Ну, я бы не называл это магией… — Ах да, наверное, это наука, — сказала я.
Питер пожал плечами.
— Или искусство? — продолжала я. — По радио в каком-то шоу говорили, что медицина скорее искусство, чем наука. Интересно, к психиатрии это относится?
Питер промолчал.
— Как думаешь? То, чем ты занимаешься, это своего рода искусство? — спросила я.
Питер посмотрел на меня и наконец ответил:
— Нет.
Я оглядела кабинет, потом посмотрела в окно. С моего места было видно, что происходит в церкви. Репетировал хор, как обычно, воскресным вечером. Из кабинета Питера я наконец-то разглядела, кто руководит хором. Люси Лоуден, преподаватель музыки в Вен-доверской академии. Она правой рукой отсчитывала такты, а губы очень отчетливо артикулировали слоги. Хористы смотрели то на нее, то на сборник гимнов в руках. Я вспомнила милую миссис Хауэлл, как она учила меня держать ноты. Как помогла мне однажды и подшила кайму на воскресной юбке — иголка с ниткой всегда хранились у нее в столе. Как она легонько сжимала мое плечо, проходя мимо в классе воскресной школы.
— Так ты продашь дом, в котором твоя семья жила… четыре поколения, да?
— Три.
— Только три?
— Да.
Я снова повернулась к нему и кивнула. Питер выглядел совсем изможденным. Мне понравилось расстояние между креслами. Хорошая дистанция для чтения. Тетя Пег всегда сажала посетителей (она говорила «клиентов») не слишком близко, но и не слишком далеко. Десять — двенадцать футов — лучшая дистанция. Если дальше — тете было трудно читать их. Если ближе, они могут не удержать себя в руках.
«Иногда они готовы свернуться клубочком у тебя на коленях, — говорила мне тетя. — Люди бывают чересчур эмоциональны, и лучше оставить между вами какое-то расстояние».
— Есть какой-то стандарт — как ставить кресла в таких кабинетах? У психотерапевтов? — спросила я.
— Что?
— Я знаю, что раньше люди лежали на кушетке, отвернувшись. Теперь, как я понимаю, принято сидеть лицом к лицу с пациентом. Просто интересно, есть ли какое-то рекомендуемое расстояние между пациентом и психотерапевтом.
— Вообще-то есть. Точно не назову, но приблизительно как здесь. Нужно, чтобы… да о чем мы говорим?
— Нет, мне правда интересно.
— Ну, есть целая наука по поводу среды терапевтического кабинета. Разумеется, пациент должен чувствовать себя в безопасности. Не должно быть ничего отвлекающего. Обычно человек мало что замечает в кабинете, пока не побывает там несколько раз. Зато потом так привыкает, что начинает замечать малейшие перемены. Например, если цветок передвинули на столе. Пациенту важно чувствовать, что он в безопасном месте — только тогда терапия пойдет удачно.