Шукшаор, который находится на принадлежащей нам земле, — один из самых больших торговых центров в округе. Здесь по одну сторону пруда ежедневно бывает базар, по другую — каждую субботу — ярмарка. Во время дождей, когда пруд соединяется с рекой и лодки с товарами могут подходить к самому месту ярмарки, торговля оживляется — к предстоящим холодам привозят большое количество пряжи и теплых тканей.
Во времена, о которых идет речь, препятствия, чинимые англичанами индийским тканям, индийскому сахару и соли, вызывали страшный шум на всех рынках Бенгалии. Мы же с еще большим упорством стояли на своем. Однажды Шондип пришел ко мне и сказал:
— В наших руках большой торговый центр, надо его наводнить товарами местного производства. Пусть родной ветер избавит нас от иноземной напасти.
Я с готовностью ответила согласием.
— Я уже разговаривал с Никхилом по этому поводу, — продолжал Шондип. — Но ничего не добился. Он говорит, что не возражает против наших выступлений с речами, но насилия не допустит.
— Предоставьте это мне, — гордо ответила я.
Я знала, как велика любовь мужа ко мне. Не утрать я к тому времени окончательно способности рассуждать здраво, я скорее умерла бы, чем решилась сыграть на его чувствах. Но мне нужно было продемонстрировать Шондипу свою власть. Ведь в его глазах я была воплощением Шакти. Со свойственным ему красноречием он постепенно внушил мне, что не всякому дано увидеть высшую силу, управляющую миром, и не всякий человек может воплотить ее в себе. Только страстное желание познать вечноженственное начало единения с природой исторгает его из наших глубин, где звучит тихая флейта владыки мира.
Иногда он при этом пел:
Когда ты на меня не глядишь,
о Радха, звенит моя свирель.
Теперь ты рядом, и замолкла ее мелодия,
Играя на свирели, я искал тебя повсюду;
Сегодня мои слезы нашли улыбку
на лице моей возлюбленной.
Слушая его, я забывала, что я Бимола. Я была Шакти — воплощение радости мира. Меня ничто не связывало, для меня было все возможно. Все, к чему я прикасалась, обретало новую жизнь. Я заново создавала свой мир. Разве было столько золотых красок на осеннем небе раньше, до того как его коснулся философский камень моего сердца? А этот герой, — свято выполняющий свой долг перед родиной, преданный мне, этот блистательный ум, бурлящая энергия, светлый гений — разве он не творение моих рук? Разве не видно, что это я вливаю в него непрестанно новые, свежие силы?
Как-то Шондип уговорил меня принять его ревностного последователя — юношу по имени Омуллочорон. Едва тот поднял на меня свои выразительные глаза, в них вспыхнуло яркое пламя. Я поняла, что и ему открылась во мне Шакти, что и его кровь зажглась от моего волшебного прикосновения.
На следующий день Шондип сказал мне:
— Вы обладаете поистине чудодейственной силой! Омулло стал совсем другим, — он преобразился в одно мгновение, он весь так и горит. Как можно хранить ваш огонь в четырех стенах! Коснуться его должен каждый, и когда все светильники будут наконец зажжены, в нашей стране наступит прекрасный праздник Дивали[35].
Опьяненная собственным величием, я решила оказать милость своему преданному почитателю. Я ни на секунду не допускала мысли, что кто-то может отказать мне.
В тот день, вернувшись к себе после разговора с Шондипом, я распустила волосы и сделала прическу по-новому. Мисс Джильби научила меня подымать волосы на затылке и делать из них шиньон. Новая прическа очень нравилась мужу.
— Как жаль, — сказал он однажды, что бог решил открыть не Калидасе, а мне, человеку, лишенному поэтического таланта, сколь красива может быть шея женщины. Поэт, возможно, назвал бы ее стебельком лотоса, мне же она кажется факелом, взметнувшим кверху черное пламя твоих волос.
С этими словами он прикоснулся к моей открытой шее... Но увы! К чему эти воспоминания!
Итак я послала за мужем. В былые дни я придумывала тысячи разнообразных предлогов, если мне хотелось увидеть его. С некоторых пор способность эту я окончательно утратила,
РАССКАЗ НИКХИЛЕША
Жена Пончу умерла от туберкулеза легких. Пончу должен будет совершить обряд очищения. По подсчетам общины это обойдется ему в двадцать три с половиной рупии.
— Это еще что за выдумки! — воскликнул я, возмущенный, — не соглашайся на это, Пончу. Ну, что они тебе могут сделать?
Пончу поднял на меня полные покорности глаза вконец загнанного вьючного животного и сказал: