– Слышишь, мужик, знаешь, что?
– Что? – неожиданно для себя нагло спросил я.
Парень прищурился. Так, он не сможет меня избить, только на арене, он не сможет меня выкинуть отсюда, а его слова, это просто слова, просто ругань, ругань, которая….
– Знаешь, что, этот зал пытается повторить машинное отделение парохода примерно начала прошлого века, он скорее всего идет на полном ходу, судя по количеству пара и яркому свечению угля, а значит, в это время года температура здесь должна быть около 50 градусов. Как тебе такое, мужик?
Я опешил. Чего угодно я мог ожидать, но не этого.
– Эм, ну… ну допустим, отдыхать в подобных условиях было бы сложновато, да… – я на миг напрягся и неожиданно для самого себя выдал – Зато рабочий день кочегара был короче общепринятого на целых два часа, и пол-литра молока в день стоили того!
Еще секунду поразглядывав меня с пристальностью вышибалы из ночного клуба, который пытался разглядеть за моей пазухой бутылку дешевого бренди, мой неожиданный новый знакомый внезапно смягчился. Искусно воссозданные программой мимические мышцы выдали слабую, но доброжелательную улыбку, скрытую в глубинах густой бороды и парень протянул мне руку.
– Рик. Рад видеть здесь кого-то, кроме этих гедонистов-дегенератов.
Внутри меня резко будто рассыпались цепи и высохли темные воды, липкая тревога отхлынула, словно то самый могучий океан, в котором я тонул годами. И, словно пытаясь ухватиться за эту ниточку доброжелательности, я поспешил ответить на этот знак мужского знакомства.
– Виктор.
Едва мои губы сомкнулись, тут же новый прилив грозового океана заставил их сжаться в ужасе. Я даже не выдумал себе псевдоним! Назвался, как идиот, настоящим именем, а если он решит, что у меня нет фантазии, если…
– Молодец, Виктор, задолбали эти выпендрежники с какими-то именами то ли английском, то ли на синдарине…
– Amin weera*!
Мой новый знакомый утробно засмеялся, после чего отхлебнул из кружки и нажал на кнопку на столе.
– Да ты тот еще задрот, Виктор. Хотя, и я грешен. Ну, и чем занимаешься здесь? Клеишь цифровых барышень?
– Живу… – начал было я, но вдруг вспомнил о своем внешнем виде и вспомнил, что лучше вести себя расслаблено. Спешно откинувшись на спинку стула и скучающе закатив глаза, я продолжил: – Если это можно назвать жизнью. Пытаюсь понять, как далеко может зайти симуляция. Реальная жизнь веселее, но иногда хочется яркости.
Я поражался той непринужденности, с которой лгал. Даже в детстве я потел и заикался, пытаясь солгать матери о разбитой кружке, а здесь…
– Да, понимаю. Я вот в реальной жизни разбился на мотоцикле неделю назад, лежу весь в гипсе. Дрим-визор друг притащил, чтобы я не унывал. – отвечал собеседник.
Я внимательно смотрел на Рика. Вот оно что. Я сходу попытался солгать о «реальной» жизни только из страха, что я настоящий буду раскрыт. И это не уж и удивительно – Рик тоже сразу начал оправдываться. Мы оба чувствуем себя здесь живущими иной жизнью.
– Хотя, здесь неплохо. Даже адреналин есть где получить, серьезно, если бы в моей молодости была такая арена, как здесь, я бы избежал сломанного носа! Ты выступаешь на арене, кстати?
– Нет, не мое это, если честно.
– Зря! Можно дубасить людей и никаких последствий, прямо как у ментов на допросах! – расхохотался Рик.
Я посмеялся в ответ и попытался поддержать беседу, но что бы не говорил этот брутальный красавчик – все растворялось в моих ушах. Я смотрел на его кожаную куртку, обшитую нашивками и вдруг заметил большой круглый значок: это была награда за топ-100 арены, немногие владельцы этого значка бахвалились на форуме, что спустя месяцы непрерывных боев наконец оказались достойны награды. Вряд ли он получил значок за неделю, еще и впервые оказавшись в «Новом Доме». Значит, он врет, и никакой аварии не было? Хотя, я тоже вру…
– Так вот, ты слышал, для чего изначально создавали этот прибор? – на фоне продолжал звучать голос Рика – Сначала он был создан, чтобы вернуть в социум парализованных солдат и учить пилотов и миротворцев в полноценном погружении-симуляции. Да-да, военные подарили нам эту штуку, война – воистину двигатель прогресса!
Рик вдруг замолчал и пристально на меня посмотрел прежним, холодно-неприязненным взглядом.
– Ты меня слушаешь вообще?