Так я и пролежала видимо какое-то время. Потом что-то холодное окутало тело, от чего меня всю затрясло. Одновременно с этим в сознании прояснилось, глаза сами собой распахнулись. Зрение на удивление быстро стало четким. Я лежала на холодном твердом полу в серой комнате. Что-то среднее между тюремной камерой и палатой в психушке, только без мягких стен. Я повернулась на бок и встала, удивляясь скорости и твердости ног. Силы возвращались, а значит я где-то на территории Империал.
Блин, в этот раз прям близко было. Теперь буду внимательнее относиться к предупреждениям Дэниела. Связь душ — не то, с чем можно в игрушки играть.
Через несколько мгновений к телу вернулась привычная легкость, и я осмотрелась. Четыре серые стены, жесткий, наверное, земляной пол, маленькое квадратное стеклянное окошко в стене. И никакой двери.
Я потащилась к противоположной стене и уставилась в квадратик. Темно, хоть глаз коли. Либо сейчас ночь, либо меня запихнули в место, лишенное дневного света. Хотя в камере светло, немного даже глаза режет.
В камере ни кровати, ни туалета. Сейчас писать не хотелось, но когда-то, ведь, захочется. Я оперлась о стену, изо всех сил стараясь не думать о Дэниеле. Я страшно по нему тосковала, но все же нужно быть как можно более независимой. Ждать рыцаря в блестящих доспехах не по мне, сама должна себя спасти.
Я встала с пола, обошла всю комнату, внимательно оглядывая каждый угол в поисках слабого места. Подошла к окошку и легонько постучала по нему, стекло тихонько звякнуло. Хм, а, может, получится его разбить? Я сняла свитер, обмотала руку и ударила по прозрачной поверхности. Глухой тихий звук отразился от стен тюрьмы, но никаких трещин.
Отведя руку подальше, я глубоко вдохнула и еще раз ударила по стеклу. По всей руке разлилась острая боль, я с трудом сдержалась, чтобы не заорать. Другой рукой ощупала стекло — ни трещины, ни царапины. Видимо слишком толстое, чтобы просто так его можно было выбить, только руку попорчу.
Но может с ноги попробовать.
На мне все еще была школьная форма и дурацкие туфельки, но всяко лучше чем босиком. Я отошла от стены, задрала юбку и заткнула ее за пояс. Будь я тут не одна, все бы полюбовались моими ногами в школьных колготках.
Как учили на многочисленных тренировках, я встала в позу расслабления и принялась глубоко дышать, успокаивая мысли. Исход схватки чаще всего понятен еще до первого удара. Потерял самообладание — проиграл схватку. Ты контролируешь эмоции, а не наоборот. Ты обладаешь властью над своими эмоциями.
Успокоительные мантры все повторялись и повторялись в голове. Я постепенно приходила в себя. В последнее время в жизни столько перемен, что я почти постоянно действовала и жила на автопилоте. Настало время взять эмоции и свое состояние под контроль.
Наконец, впервые, за многие дни, в голове наступила полнейшая тишина. Я еще раз оценила, под каким углом лучше нанести удар, разок глубоко вдохнула и, сосредоточив все силы, ударила по стеклянному квадратику. Раздался глухой стук, удар получился годный. По звуку всегда понятно правильно ли я ударила.
Стена сильно дрогнула, где-то скрипнуло, но ни одной трещинки. Я била еще и еще. Рано сдаваться. Но с каждым ударом мысли становились все мрачнее. Я злилась на все: на то, что заперта в темнице без двери; на то, что мама мертва; на то, что Дэниел клялся, что я могу на него рассчитывать, и оставил меня одну. Совсем нечестно.
Бах. Бах. Бах.
Я била и пинала стену. Чувствовала, что еще немного, и ноги подкосятся, но сдаваться — не про меня.
Бах. Бах. Бах.
Мышцы болели, глаза жгло, душа ныла. Глотку раздирали вопли, просясь наружу. И вот, когда уже сил не было сдерживать гнев, я перестала бить, обеими руками ударила стену и истошно заорала.
Лицо и тело горели, по щекам текли слезы, а я все орала. Соленые струйки начали с шипением испаряться с поверхности кожи.
Что за…?
И тут я заметила, что стекло под руками покраснело. Я убрала ладони, за ними потянулись две тонкие струйки.
Это еще что?
Как только я убрала руки, стекло опять стало прозрачным, поэтому я снова положила на него руки и высвободила еще больше ярости. Стекло опять покраснело, а когда я надавила на него, начало будто бы таять.
Да такого не может быть! Я плавила стекло, а если не ошибаюсь, это происходит при каких-то дико высоких температурах. Руки должны до кости обуглиться.
Мозг советовал остановиться и отойти назад, но боли не было, поэтому я продолжила давить на стекло, выпуская гнев. Вскоре стало ясно, почему удары и пинки были без толку: оно оказалось дюймов десять толщиной. Ни одному человеку не под силу такую толщину пробить. Даже моему герою Брюсу Ли.