— Калли, ты помнишь меня?
Я кивнула. Глаза жгло от слез.
— Я бы никогда не забыла тебя, Дэниел.
Почти забыла, но Лаусу не удалось.
На мгновение его глаза закрылись, и я захотела, чтобы он их побыстрее открыл. Не люблю быть так от него отрезанной. Наконец он их открыл, и я утонула в золоте.
— Мы несколько часов уже пытаемся до тебя достучаться. Лаус привязал твою жизненную энергию к легрето в этом резервуаре. Ты должна была сама разорвать эту связь, мы ничего не могли сделать. А если бы и вмешались, это бы окончательно разрушило твое сознание.
Я кашлянула и попыталась сесть. Дэниел подхватил меня рукой под спину, аккуратно вытащил из резервуара с вязкой дрянью и нежно прижал к себе. Жижа не хотела отпускать меня из смертоносных объятий, и частицы ее так и остались на мне, но Дэниела, похоже, это не волновало.
— Что это было? — кашлянула я и огляделась.
Если бы я могла орать, немедленно это сделала бы. Все огромное помещение было набито резервуарами, похожими на тот, из которого только что вынули меня. Прямо в лучших традициях инопланетных лабораторий для изучения похищенных людей.
— Что это, черт возьми, за место вообще такое?
Все еще держа меня на руках, Дэниел пошел, с легкостью лавируя между резервуарами.
— Мы в старинном подземном комплексе в Надмире, — чертовски бесцветным, ничего не выражающим голосом ответил он. — Во время затяжной войны между четырьмя домами здесь проводились эксперименты. Комплекс находится на границе территории дома Империал.
Возникло взволнованное лицо Эммы. Она схватила меня за руку, от вида слез, стекающих по ее щекам, сердце екнуло.
— Эта штука отбирает у тебя все, — она, похоже, передавала чьи-то слова, — все стирается, и ты превращаешься в чистый лист. Мальчики все мне объяснили, пока мы пытались тебя разбудить. Они предупредили, что ты вообще можешь не выжить.
Нифига не поняла.
— Ребят, давайте по порядку сначала.
Тогда вмешался Лексен:
— Жидкость, в которой ты плавала, называется конкресциа… Еще известная, как ловец душ. Это оружие разработал оверлорд, правивший перед отцом Дэниела. Он хотел навязать всем никому не нужную войну. В идеале должна была получиться целая армия Даэлайтеров, которые бы воевали на его стороне. Общий принцип работы такой: когда ты попадаешь в жидкость, твой разум становится восприимчив к внушениям. В это время тебе могут промыть мозги. Если же тело достаточно долго пробудет в резервуаре, то разум начисто сотрется, и ты с готовностью начнешь выполнять то, что скажут.
Тогда понятно, почему когда я бегала там, в черноте, мысли разбегались.
— А ведь оно почти сработало, — сказала я им и проглотила ком. Хоть голос вернулся в норму. — Казалось, я несколько дней блуждала в непроглядной темноте. Я начала забывать вообще все. Память вернулась, только когда я воспользовалась энергией огня.
Я запрокинула голову, чтобы видеть реакцию Дэниела. Выражение его лица я так и не смогла прочесть. Он неотрывно смотрел на меня.
— Никогда не чувствовала себя настолько потерянной и одинокой, — призналась ему я. — Мысли постоянно путались, память пропадала. Я думала, что вечно так и буду блуждать в темноте, — голос надломился, я поперхнулась, но постаралась продолжить, всхлипывая между словами. — Так что чем бы этот ловец душ ни был, он отлично делает свою работу.
— Каким же образом тебе удалось вернуться? — Эмма всхлипывала вместе со мной.
— Дэниел, — все так же глядя на него, выдохнула я.
Он ни на мгновение не замедлил шагов, но уголок губ подергивался, будто он удерживался, чтобы что-нибудь не сказать.
— Когда я начала использовать огненную энергию, то снова его почувствовала и вспомнила. Там в темноте не было никого, кроме его и энергии, которая нас связывает.
Он сильнее притянул меня к себе. Моя рука выскочила из ладони Эммы.
— Именно в тот момент я и почувствовал твое сознание, — прорычал он, — так я понял, что нам удалось до тебя достучаться.
Мы уже подходили к выходу из гигантской комнаты с жутковатыми цистернами. Я легонько похлопала его по руке:
— Поставь меня, пожалуйста.
Он только еще раз прорычал.
— Дэниел, — я постаралась говорить как можно тверже, — поставь меня, я в состоянии идти сама.
Наверное, вранье, но мне важно было идти самой. Мне не нравилась дистанция между нами, которую он упорно держал. Физически, конечно, он меня на секунду от себя не отпускал, но в эмоциональном плане, будто стеной отгородился. И это одновременно расстраивало и вводило меня в замешательство. Я, ведь, совсем недавно вошла в соприкосновение с чувствами и эмоциями, поэтому, возможно, не видела того, что было ясно другим.