На улице было темно, но хорошо освещенная дорожка показалась знакомой. Кажется, это Эспланад Авеню — одна из богатых улиц французского квартала. Я узнала несколько примечательных зданий.
Ручка беззвучно повернулась, и я плавно подняла раму. Меня окатило горячей влажной волной, и я ощутила как же хорошо внутри. От горячего воздуха головная боль усилилась, но я не обращала на нее внимания — нужно торопиться, пока владелец ног в углу не проснулся от вторжения раскаленного воздуха.
Я почти до конца открыла окно, высунула одну ногу, перенесла часть веса на узенький карниз. Но не успела я полностью вылезти, как услышала голос, от которого все замерло. Глубокий, низкий, чертовски сексуальный. Тот самый, татуированный красавчик.
Я даже дышать перестала, вдруг заметит.
— Мы сейчас у Джейсона, возле квартала… — пауза. — Когда я пришел, ее матери уже не было… — еще пауза. — Думаю, она у Лауса. Он, скорее всего, постарается провернуть ту же штуку, что и с Эммой и использовать ее как приманку.
Воздух разом вышел из груди. Он, судя по всему, с кем-то говорил по телефону о моей маме и каком-то ублюдке Лаусе, который ее забрал. В часто бьющемся сердце боролись страх и ярость. Хотелось сбежать и никогда больше не иметь дела со всей ее херней, но все же, я любила ее. У меня никого ближе, ведь, не осталось.
Я должна вернуть ее. В одиночку? Нееет, стоит получше узнат, ь что за фишка вообще в похитивших меня Даэлайтерах. Майклз говорил, что хочет защитить. И ведь правда, он ни разу не напал на меня за все это время.
Да, нужно больше информации. Я знаю слишком мало. Может, стоит, все же, остаться и послушать, что они скажут? Да и к тому же, фиг я сбегу, пока этот здоровяк там, внизу.
Я уже собиралась залезть обратно, как он сказал:
— Нет, ничего о ней не знаю, — пауза. — Блядь. Да она мне по яйцам дала. Да ну нахрен, ни минуты лишней тут не проведу.
Я, молча, ухмыльнулась. Ну а не надо было заваливаться в мою квартиру как какой-то шизик. Шизики всегда и получают по яйцам!
— Ну да, расскажу ей что да как, постараюсь убедить поехать в Асторию, а там разберемся.
Видать, он уже собирался трубку положить, но на другом конце что-то сказали, и он тут же посерьезнел.
— Нет, Совет не дождется, чтобы я тут застрял и ждал Лауса, — с напором сказал он. — Может, я еще и не готов стать полноценным оверлордом… Принять место, но, по крайней мере, обязан хотя бы появиться. В смысле, сколько, по их мнению, я еще могу позволить себе отсутствовать? — опять молчание. — Ладно, сообщу утром.
Я услышала достаточно, залезла назад в комнату, когда выпрямилась и повернулась, с трудом сдержалась, чтобы не вскрикнуть, ведь прямо на меня смотрели светло-коричневые глаза с золотым отблеском. Тяжело дыша, я метнула взгляд от сада, к месту, где он стоял — в комнате, возле окна.
— Даже не думай покидать эту комнату, — прорычал этот, явно, не радостный инопланетянин.
Теперь я лучше разглядела его татуировку. Темно-бардовые, толстые, замысловатые символы по всему виску. Могу поставить все деньги, которых у меня нет, что это какие-то слова.
Он кашлянул, прочистил горло, и я вновь уставилась в его, так не подходящие к виду плохиша, глаза. Изо всех сил я постаралась не обращать внимания на пронесшееся по всему телу возбуждение. Ну и пусть эти бездонные глаза, казалось, вмещали всю тяжесть мира. Ну и пусть он, возможно — самый красивый мужчина, чья нога ступала на нашу землю.
Я изобразила манерную и медленно процедила:
— Да я только подышать высунулась, так что давай-ка прибережем силы и не будем зазря изображать мачо. Ладно? Да?
Я скрестила руки. Пусть привыкает. Мама всегда говорила, что я трудная. Даже пыталась выбить «дурь» силой, но ничего не вышло. Уж какая есть!
— Слушай внимательно человек, — тряхнул головой он. — Я тебе не враг. Не собираюсь я с тобой бороться.
— Так чего ж тебе надо? И вообще, как ты так быстро из сада сюда поднялся?
Он глянул мне в глаза, и я тут же замолкла. Не только перемещается со скоростью супермена, но, видимо, еще и одним взглядом загипнотизировать может. А уж голос… Даже не начинайте. Это прям оружие!
Да уж, влипла я.
Когда я уже была близка к смерти от перенасыщения крови кислородом, он сжалился и посмотрел в окно, оперся руками о раму и заговорил. В голосе было меньше враждебности, низкие вибрации окутали меня.