Когда Электра заходила ко мне в спальню, я часто прикидывалась спящей или отворачивалась от дочери. Ей много чего было сказать и старейшинам, и четверым стражникам, подосланным отцом. Я замечала, что и они от Электры устали.
Но однажды я начала прислушиваться тщательно: Электра казалась возбужденнее обыкновенного.
– Эгист, – сказала она, – бродит по этим коридорам в ночи. Он заходит в мою спальню. Случаются ночи, когда я просыпаюсь, а он стоит у моего ложа, улыбается мне, а затем исчезает в тенях.
Эгиста держали в заложниках: он сидел в подземельях на нашем попечении, как выразился мой супруг, уже больше пяти лет. Договорились, что его нужно хорошо кормить и не причинять никакого вреда: Эгист – блестящая добыча, умный, красивый, безжалостный, как мне говорили, и где-то в глуши у него много приверженцев.
Когда наши армии впервые заняли твердыню Эгистова рода, никто не мог взять в толк, как получалось, что ежеутренне двоих стражей моего супруга находили в луже их собственной крови. Кто-то считал это проклятьем. Стражам велели стеречь сторожей. Соглядатаев ставили следить, на всю ночь. Но все равно, что ни утро, в первых лучах зари двое стражей лежали в своей же крови, лицом вниз. Вскоре предположили, что убийца – Эгист, и подтвердилось, когда взяли Эгиста в заложники: больше стражей не убивали. Приспешники Эгиста предложили выкуп, но мой супруг решил, что Эгиста, с его положением, держать здесь в цепях – жест гораздо сильнее, чем слать армию, чтобы та порешила приверженцев, удравших в горы.
Беседуя со своими советниками, мой супруг часто спрашивал с изумлением, не слыхать ли вестей о беспорядках на завоеванных землях, а узнав, что все там спокойно, улыбался и говорил: «Пока держим у нас Эгиста, все будет спокойно. Пусть его цепи будут крепки, проследите. Проверяйте их ежедневно».
Шли годы, мы говорили о нашем узнике, о его приятных манерах, о том, какой он пригожий. Кое-кто из женщин, что служили мне, обмолвливались, как он приручает птиц, залетавших в высокое окно его темницы. Одна мне нашептала, что Эгист знал, как завлекать к себе в узилище девушек и, конечно, слуг-юношей. Как-то раз я спросила у своих женщин, чего это они давятся смехом, и они мне объяснили, что одна услышала, как из темницы Эгиста доносится звон цепей, и стала ждать у двери, покуда не вышел оттуда с растерянным видом мальчишка-слуга и не улепетнул в кухню, к своим обязанностям.
Говорила мне что-то и моя мать, когда я выходила замуж. Была, сказала она, история с моим свекром: тот в угаре ярости приказал убить двоих сводных братьев Эгиста, нафаршировать их да приготовить со специями, подать их отцу на пиру. Эта история теперь, когда я задумалась о нашем узнике, пришла мне на ум. У него, если ему позволить, могут найтись свои причины мстить моему супругу.
Когда Электра вновь заикнулась о том, что видела узника у себя в спальне, я сказала, что ей это пригрезилось. Электра настаивала, что нет.
– Он пробудил меня ото сна. Шептал слова, каких мне было не слышно. Исчез прежде, чем я успела позвать стражу. Когда стражи пришли, они поклялись, что никто мимо них не проходил, но они заблуждаются. Эгист ночами бродит по дворцу. Спроси своих женщин, если не веришь мне.
Я сказала ей, что не хочу больше слушать об этом.
– Будешь слышать об этом всякий раз, когда такое случается, – произнесла она дерзко.
– Кажется, ты будто желаешь, чтобы он появлялся, – заметила я.
– Я желаю, чтобы вернулся отец, – сказала она. – До тех пор не буду я в безопасности.
Собралась было сообщить ей, что интересы ее отца в безопасности его дочерей – не то, в чем стоит быть уверенной, но вместо этого разведала у нее об Эгисте. Попросила описать его.
– Невысок. Вскидывает лицо и улыбается, когда я просыпаюсь, будто знает меня. Лицо у него как у мальчика, и тело тоже мальчишеское.
– Он много лет был узником. Он убийца, – сказала я.
– Силуэт, который я видела, – отозвалась она, – тот же, какой описывают женщины, видевшие его прикованным в темнице.
Я начала укладываться рано, чтобы просыпаться затемно. Заметила, как все беззвучно вокруг. Стража у моих покоев спала. В некоторые ночи я пробовала передвигаться из зала в зал босиком, едва дыша. Недалеко. Храп спавших где-то во дворце мужчин – единственный звук, доносившийся до меня. Мне нравился этот звук: он означал, что шорох моих движений – ничто, его не запросто уловишь.
У меня сложился замысел, и для него нужно было отыскать Эгиста и заручиться его поддержкой.
Через неделю с лишним я дерзнула отправиться в недра дворца. Прикинусь, будто хожу во сне, думала я, если кто-то меня обнаружит. Однако не смогла разобраться, где именно держат Эгиста – в темницах под кухнями и складами или же где-то снаружи.