К тринадцати годам моё представление о нём окончательно изменилось. Несмотря на то, что он был самым обычным преступником, я до сих пор в какой-то степени идеализировала его. От старых привычек трудно избавиться. Я никогда не пойму, почему мама продолжала жить с ним, когда стало известно о его связях с порно. Даже, когда она узнала, что в это были вовлечены дети.
Наверное, любовь, действительно, слепа.
Лично меня эта история никогда не шокировала. Мне очень хотелось верить, что он исправился.
Я ходила за ним на его новую работу
, куда он уходил каждый вечер.
Но он замечал меня и отрывался, бросая меня одну в плохих районах
- ещё тогда это должно было раскрыть мне глаза на его настоящую личность. Мама говорила, что он работает в газете, но никогда не упоминала в какой. Может, она сама в это верила. Не знаю.
Всё открылось н
акануне моего четырнадцатилетия
.
Он думал, что я ночую у подруги, но, на самом деле, я пряталась и ждала его. Я пошла за ним. Место его работы находилось в здании старого склада недалеко от рынка. По крайней мере, так это здание выглядело снаружи. Я пробралась внутрь и увидела, чем он там занимался. Ничего похожего на редакцию газеты. Да, там были офисы и много людей, сидевших за столами в окружении телефонов. Все эти скудно одетые мужчины и женщины усилили мои подозрения. Большинству мужчин было не больше двадцати. А самая старшая девушка выглядела моей ровесницей.
Я потеряла бдительность и меня заметили .
- Эй, детка, - крикнул мне толстый мужик с похотливым взглядом .
Я испугалась, но по старалась не подавать виду.
- Чего? - спросила я.
- Ищешь Донни? - поинтересовался он, откровенно пялясь на меня.
Я ответила утвердительно.
Он положил ладонь мне на задницу и подтолкнул вверх по лестнице. Я притворилась, будто он ласкает меня
, но, на самом деле, мне хотелось блевануть. Он оставил меня на лестнице и ушел по своим делам.
Мне стало любопытно и я поднялась наверх.
Ты когда-нибудь бывал на киностудии? Я тоже не была. Я оказалась на секс-фабрике. Там были декорации - пыточные камеры и подземелья - камеры, записывающее оборудование, но студией это не было. Я видела то, чего девочка в моём возрасте видеть не должна. Да, я видела всё. Мне кажется, именно это и разрушило мой разум. Не то, что произошло дальше, а именно это лишило меня невинности.
Я была шокирована. Я чувствовала себя грязной и поломанной. Я помню, как пятилась назад, даже не оглядываясь, куда иду. Злые голоса членов съемочной группы вернули меня к реальности... и какой реальности? Я оказалась на площадке, где снимали БДСМ-фильм. Режиссер и актеры, все смотрели прямо на меня. Меня вытолкнули из кадра и они продолжили съемку. На кровати лежала девочка моего возраста. Её руки были связаны, а ноги широко раздвинуты. Женщина в маске хлестала её кожаными стрингами и тыкала огромным страпоном ей в задницу.
Я выбежала наружу.
Позже, ночью, я слышала, как "отец" вернулся домой. Я боялась, что произойдет самое худшее
,
и так
и случилось
. Он прошел в мою комнату
и выглядел он так, каким я его раньше никогда не видела.
- Не притворяйся, что спишь, - сказал он.
Я открыла глаза.
- Ты кому-нибудь рассказала о том, что видела?
Я помотала головой. Слова застряли у меня в горле.
- Ты им понравилась, - произнес он. - Они хотят ещё раз тебя увидеть.
- Я никому не скажу.
- Бизнес есть бизнес.
И, как бы в доказательство своих слов, он изнасиловал меня, когда моя родная мать спала в соседней комнате. Я была девственницей до этого дня.
Он насиловал меня почти каждую ночь, несколько недель. Но это не шло ни в какое сравнение с тем, что было дальше.
Я стала звездой.
Твоя Черри.
Муха и Паук.
- Паук? Ты здесь? Нужно поговорить.
Гулливер прислушался. За дверью царила тишина, тяжелая мрачная тишина, которая проникала прямо под кожу.
- Паук?
Трясущимися руками Гулливер открыл дверь и вошел. Несмотря на то, что весь район был полон бездомных и наркоманов, Паук никогда не запирал свой дом. Двери его всегда были открыты для всех, независимо от намерений и наклонностей. Однажды Гулливер спросил, не боится ли он, что его могут убить или ограбить, на что Паук спокойно сообщил:
- Пусть приходят. Выйти отсюда гораздо труднее, чем войти.
Гулливер вошел и в нос ему ударило зловоние. Отвратительно. Раньше ему никогда не доводилось чувствовать подобную вонь. Здесь готовилась какая-то еда, но какая? Он представил суфле из крови и человеческих волос, мясные пироги, вытекающий из кишечника расплавленный сыр и намазанные на хлеб мозги.
Он осмотрелся и никого не нашел. В кино такое бывает, когда кто-то проникает в квартиру, начинает шариться в вещах хозяина и тут он возвращается. Но Гулливер не собирался ничего подобного делать. Он решил уйти.
Он пришел за Эдди, хотел, чтобы Паук держался от него подальше... но в глубине своей поэтичной души он знал, что опоздал. Очень сильно опоздал.
Гулливер вышел на улицу. Снаружи всё ещё никого не было. Он издал вздох облегчения и смахнул со лба капли пота. Он двинулся к дому, но через несколько кварталов заметил сутулую, звероподобную фигуру. Это был Паук. Никаких сомнений. Даже там, где жили одни безумцы, эксцентрики и извращенцы, Паук выделялся, будто отрезанный большой палец. Он вырядился в кожу - вылитая девочка-гот из комиксов - его волосы были заплетены в косы и зализаны назад. В одной руке он нёс кожаный чемодан, а в другой держал что-то похожее на кусок черного винила. Если бы существовал настолько целеустремленный человек... или человекоподобное существо, это был бы именно Паук.
Гулливер пристроился сзади и пошел за ним, стараясь не подходить слишком близко. Разок он смог разглядеть его лицо, оно выглядело довольным. Паук раскрасил себя так, чтобы стать похожим на призрака. Лицо его было выкрашено белым, а губы и глаза подведены черным. Во всём этом был какой-то смысл, и Гулливер решил это выяснить.
Он шел следом.
- Хули ты задумал, Паук? - тихо произнес Гулливер.
Он держался примерно в половине квартала от Паука. Если он заметит слежку, никто не мог сказать, как он отреагирует. Он был увлечен каким-то делом, и Гулливер справедливо решил, что дело это было гадким.
Примерно через полчаса Паук дошел до района складов. Он двигался медленно и осторожно и никогда не оборачивался. Видимо, мысль, что за ним могут следить, никогда не приходила ему на ум.
Он подошел к берегу и остановился. При свете луны посмотрел на часы, кивнул и огляделся. В лунном свете его кожаные перчатки светились, будто неопреновые.
Гулливер спрятался в кустах неподалеку. В отдалении слышалась суматоха и шум большого города, но здесь было тихо. Здесь, почти у самой кромки воды, находились склады и цеха. Всё здесь выглядело покинутым и заброшенным. Казалось, вот-вот, появятся бульдозеры и снесут здесь всё, чтобы построить новые дома.
Он услышал голоса и разглядел три приближающиеся фигуры. До него донесся звонкий женский смех и низкий грубый мужской голос. Это был Эдди, Гулливер знал наверняка. От напряжения у него всё сжалось в животе.