Дом из пепла и стекла (ЛП)

У Иветты всегда есть возможность правдоподобно отрицать, что она причиняет мне вред.

— Давай я тебе помогу, — Дейзи собирается взять запасной пыльник, но мать ругает её.

— Мне нужно, чтобы ты помогла мне с завтраком для гостей, Дейзи. У Синди всё под контролем.

— Доброе утро, Синди.

Уф. Трио в сборе, когда мой заклятый враг проходит в комнату. Столь же прекрасна, сколь и зла, и настолько холодная, насколько Дейзи тёплая. Айрис. Злая сводная сестра из сказки стала реальностью.

— Доброе утро, Айрис, — я улыбаюсь ей так же холодно, как стекло в моих руках.

Иветта явно была склонна к цветочным именам, когда девочки были маленькими. Дейзи подходит, но Айрис следовало бы назвать как-то более подходяще. Возможно, Венерина Мухоловка.²

Айрис садится за стол и роется в сумочке, которую положила перед собой. Она достаёт пилочку для ногтей и начинает обрабатывать один из своих когтей.

— У меня сегодня встреча, мамочка. Ты можешь проследить, чтобы в зале для завтраков не было гостей?

— Конечно, дорогая. Что-нибудь интересное?

— Бренд по уходу за кожей, желающий работать со мной.

Айрис – инфлюенсер. Она рассказывает о своей замечательной жизни, якобы усердно работая в бутик˗отеле «Усадьба Эшли». Иветта придумала такое название, так как сказала, что настоящее название нашего дома слишком жуткое, и она перемежает свои влоги о работе над макияжем здесь с советами о красоте и моде. Она сделала эту усадьбу, мой родовой дом, своей копилкой. Это потрясающий дом, и, надо отдать должное Айрис, она знает, как заставить его сиять на видео и фотографиях. Тем не менее, мама бы перевернулась в гробу, если бы увидела, что семейный дом превратился в дешёвую уловку из фальшивых фрагментов жизни. Хуже того, ей бы не понравилось, что постояльцы спят в западном крыле. Не зря же она держала это помещение закрытым. Это были покои её родителей, и когда их не стало, она почтительно закрыла их и открывала только для проветривания и уборки.

— Синди, когда закончишь с хрусталём, не могла бы ты почистить очаг и сложить бельё? — Иветта спрашивает так, как будто я могу сказать «нет». Как будто она не найдёт новый способ превратить мою жизнь в ад, если я брошу ей хоть малейший вызов.

Если бы у меня были деньги, я могла бы нанять адвоката, но я не могу позволить себе его, пока не получу трастовый фонд, а без адвоката я могу и не получить своё наследство. Похоже на головоломку с курицей и яйцом³. Ситуация с завещанием глубоко прискорбна, но юридически правильна. Мой отец был моим попечителем, а после его смерти эта роль перешла к моему следующему законному опекуну, которым является Иветта.

Дверь на кухню открывается, и я удивлённо оборачиваюсь. Гости сюда не заходят, и персонала здесь нет. Персонал – это я.

Моё сердце замирает. В комнату входит Лайонел Осмонд, отец Иветты. Если и есть человек, который противнее Иветты, так это её отец. Этот человек – чистая алчность, обёрнутая в бесцеремонную личность и дополненная уверенностью в себе, которой не должен обладать столь неприятный человек.

— Папа, что ты здесь делаешь? — Иветта жалобно смотрит на отца.

— Нам нужно поговорить, — голос у него слабый и хриплый, как будто он проглотил что-то едкое и это обожгло ему голосовые связки.

Надеюсь.

— Девочки, идите собираться в свои комнаты, — отмахивается Иветта от уходящих дочерей.

Я опускаю свой миниатюрный пыльник и иду за ними.

— Ты ещё не закончила, — злобно говорит Иветта, — не забудь вернуться сюда через тридцать минут.

Я делаю реверанс, не в силах удержаться от маленькой демонстрации неповиновения. По розовеющим щекам Иветты видно, что она понимает, насколько ироничным был этот жест.

Я выхожу из комнаты и поднимаюсь по лестнице, но оказавшись на следующем уровне, сворачиваю направо, в старый коридор для прислуги и по запасной лестнице спускаюсь в буфетную, которая находится рядом с кухней и позволяет слышать всё, о чём там говорят.

Я стараюсь вести себя тихо как мышка, когда усаживаюсь подслушивать.

Они обсуждают одну из подруг Иветты и её непризнание того, как удивительно сложилась жизнь Иветты.

— Я хочу сказать, папа, я показала ей этот дом, и она сказала, что он, подожди, – милый. Представляешь? Милый! Я живу в поместье. В настоящем величественном доме, а она говорит, что он милый? Её особняк – ничто по сравнению с этим. Я сказала ей, что новая ванна стоит больше пяти тысяч фунтов, а она даже не расширила глаза. Эта женщина считает себя выше всех.

— Она замужем. В некотором смысле она выше тебя. Ты теперь вдова. Объект жалости.

Чёрт возьми, патриархат жив и процветает.

— Я знаю, но я же не могу воскресить его из мёртвых, не так ли? — огрызается она.

Я обижаюсь на это и качаю головой. Это всё, чем был для неё отец – статус и чековая книжка.

— Есть способ вернуть себе этот статус.

— Что это, папа?

— Я думаю, тебе нужно снова выйти замуж.

Наступает долгая тишина и мне хочется увидеть её лицо.

— Папа, нельзя просто так взять и наколдовать себе мужа. Я пытаюсь уже полгода. С возрастом это тоже нелегко. Не так много мужчин ищут женщину за сорок.

Я почти задыхаюсь. Ничего не могу с собой поделать. Отца нет всего год, и шесть из этих двенадцати месяцев она пытается найти себе нового мужа?