— Ты не понимаешь, — внезапно, совершенно спокойно и отчетливо произнес противник Дэнниса, стремительно теряющий человеческий облик — Не понимаешь. Человек, это не твоя самка. И не твой детеныш. Эта семья никогда не будет твоей… НИКОГДА. Разве только наполовину… КАК И ТЫ САМ.
Не отпуская от бронированной шеи пришельца обеих рук: одной — раскаленной, когтистой, светящейся, покрытой мелкими пластинками багровой брони и остатками нейрокожи и другой — сильной, теплой и все еще человеческой, Тирон изо всех сил прижал пришельца коленями к асфальту, парализуя всякое сопротивление.
— Не понимаешшшшшшшь, — тварь попыталась вывернуться.
Опять усилился дикий свист и шум в ушах сэттара. Левую сторону тела разорвала боль.
И тогда Дэннис, намертво вцепившись в шею противника, уже невероятно раскаленную и обжегшую кожу человеческой руки, сделал рывок вправо.
Хруст позвонков оказался глухим. Еле слышным.
Миг — и тварь обмякла в объятиях Ликвидатора, как послушная любовница.
Еще миг — и перед постепенно приходящим в разум и привычную форму Тироном на асфальте лежал человек.
Рослый. Черноволосый. Совершенно голый.
И совершенно мертвый.
Со свернутой набок головой и разбитой скулой.
В этот же момент вдруг всем телом, уже успевшим принять более — менее пристойный человеческий вид, Ликвидатор почуял где — то рядом прикосновение легких бегущих шагов к асфальту.
Истеричный крик разрезал низкую, ночную синь:
— ТИРООООН!!!
Быстро и лихорадочно подцепил он обрывки куртки, болтающиеся на одном плече. Закрыл правую сторону тела. Слава свету, лицевая маска была цела! Правда, правый глаз еще блестел, полыхая багровым в мечущемся свете ночных прожекторов.
Но это не страшно… Свет "ночников" флюоресцентен, глаза многих людей под ним выглядят странно.
— Лайса, твою мать! Какого хера бегаешь босая? Зачем тебя вынесло?!
Подбежавшая жена была похожа на призрак — в белой длинной майке, съехавшей на одно плечо, с растрепанными со сна волосами. Вытаращенные глаза и тяжелое дыхание добавляли ее облику трагичности и пафоса.
В руке девушка сжимала маленький металлический топорик для разделки мяса.
— Ты что, дрался? — заверещала она без перехода — И пил? А это кто? Почему он голый?
Сэттар застегнул куртку и подхватил Лайсу на руки.
— Дрался. — ответил глухо, еще немного дурея от уходящей уже боли и тонкого, стихающего звона в ушах — И пил. А этот… хер его знает! Выскочил из кустов, что ли… Наркоман или псих, я не врач, чтоб различать. Попер на меня. Ну, я ему и дал, как надо.
Лайса обхватила мужа за шею:
— У тебя кровь, оейешки! Тирон, к медикам надо!
— Не надо. Сейчас умоюсь и посмотрю сам.
— А этого ты убил?
Ликвидатор качнулся и сделал шаг в направлении дома.
— Ничего не убил. Так, пару раз двинул… Он и в отруб. Ой, бляааа… Лайса, какая ты тепленькая! И мягенькая, как игрушка… Знаешь, иногда у меня возникает желание тебя сожрать…
— Пить надо меньше. — отрезала девушка — Или закусывать лучше. Страшно все равно… Как — то страшно, Тирон.
…Дома он закрылся в ванной, чтоб оценить следы разрушений.
Лайса, вопреки своей обычной привычке не ломилась в дверь и не визжала, подобно неисправной пиле.
Притихла. Тирон слышал в кухне легкие шаги, уютное позвякивание посуды и сбивчивое дыхание.
С трудом открепив остатки поврежденного покрытия с лица и тела, посмотрел на себя в зеркало и вытянул правую руку.
Достал аптечку и кофр с нейрокожей. Тщательно обработав раны стейлисом*, отметил, что они уже начали затягиваться.
Но также, отметил он и другое.
Мелкие бордовые пластинки, прячущиеся сейчас под кожей правой руки, светились меньше. Зато увеличились их плотность и количество.
Правый глаз потух, зрачок принял родной ему, черный цвет. Восстановленные, силиконовые мышцы, сухожилия и кожа лица приобрели странную чувствительность. Их кололо так, будто Ликвидатор отлежал всю правую половину тела.
И еще.
Очень уж похож был им убитый визитер на тех, давних, раскаленных, плюющихся ядом тварей, проломивших порталы между мирами и устроивших бойни и пожары на военных базах!
Очень похож. И, в то же время, не совсем.