— Как ты? — заглянув ему в глаза, спросила Риана — Выглядишь неплохо. Я слышала, ты снова женился?
— Женился. Что с того?
— Да нет… Хорошо, что ты смог жить дальше, без меня. Ну, Тирон! Не держи зла. Это жизнь.
Сэттар хмыкнул:
— А кто тебе сказал, что я вообще на тебя злился?
— Так у тебя всё хорошо? — Риана снова скользнула по лицу бывшего мужа липким взглядом — Я рада за тебя, правда — правда!
Не получив ответа, продолжила:
— А у меня… Знаешь, Лон оказался падлой. Когда у меня родился третий ребёнок, он меня бросил. Сказал, что не собирается растить уродов. Представляешь?! Это же его дети! И вот так..
Тирон оперся локтем о стойку:
— Почему уродов?
— Две наши дочери сильно больны… Нидел, наш мальчик, родился глухонемым.
— Меньше надо было дуть садж, Риана.
Сэйта Дэррил задвигала бровями, нагоняя слёзы. Потом, уперев локти в облипшую пивом стойку, закряхтела, запустив пальцы в спутанные каштановые волосы.
— И ты туда же… Ну, ты всегда был сволочью, Дэннис. Ни на какое сочувствие ты неспособен.
Тирон кивнул:
— Да. Возможно.
— Мне пришлось отдать своих детей в интернат… — тон Рианы поменялся с хрипа на нытьё — А за него надо платить, и за квартиру… Ты не представляешь, как я живу! Ну да, откуда тебе знать…
Тирон поднялся со стула, заметив, что фильм закончился и по натянутому экрану пошла рябь.
Редкие зрители вставали с мест, а Лайса утирала слезы салфеткой.
— Помоги мне, Дэннис! — взвизгнула Риана, слюняво развялив рот — Хоть как — нибудь помоги!
Сэттар Дэннис покивал головой:
— Мне нечем тебе помочь, дорогая. Я, как ты правильно заметила, неспособен на сочувствие.
— Жадная сволочь!
— Именно так. Жадная сволочь. Всего тебе хорошего. Держись.
Поставив стакан на стойку, он направился к Лайсе, уже крутящей головой по сторонам.
— СВОЛОЧЬ! ПОГАНЫЙ МУТАНТ! — ударило в спину — Ну… НИЧЕГО! Я тебе припомню ещё… Жди гостей, падла! Много кто тобой интересуется…
…Лайса улыбнулась навстречу.
— Кто это? А, Тирон? Кто?
Грубо притянув к себе, быстро поцеловал в теплую макушку:
— Папа в пальто. Поехали, на город посмотрим? Скоро вечер. И салют.
Вот так.
Иногда с прошлым невозможно покончить быстро. Появляющееся внезапно из туманного ниоткуда, оно пристывает к ногам и тянется за тобой, как липкая лента или жвачка.
…Или серебристо — серый плоский фургон, плавно и незаметно следующий теперь за громоздким, черным, потертым фургоном Дэнниса…
Глава 28
Яркие Дни продолжались.
Они напоминали лихорадку — первые часы высокой температуры, плавящей мышцы и мозг, озноб и боль, разрывающие плоть. Бред, полёт в параллельной реальности и приторно — сладкая испарина, намертво склеивающая волосы, одежда, пристывающая к покрытой мурашками коже. Первые часы и даже дни праздника проходят именно так.
Люди как будто боятся упустить возможность нагуляться, надышаться этим нервным ароматом, пузырящимся на языке и в венах. Потом наступает затишье — болезнь отступает, собирает силы, чтоб вскоре наброситься вновь на обрадовавшееся было, расслабленное отдыхом тело.
Шел второй день от начала выходной недели. На Элион навалилось сонное, тяжелое спокойствие.
Сэттар Дэннис проснулся рано, чувствуя себя отдохнувшим, посвежевшим и полным сил. Таких дней он помнил мало — обычно утром Тирон чувствовал себя так, будто всю ночь его тело служило трассой для гонок спортивных фургонов или испытаний военной передвижной техники.
Сегодня же… Всё было прекрасно! Ни одна мышца, ни одна рана не заявила о себе протяжной, ноющей болью. В ушах слегка шумело, да и то — от выпитого накануне пива и поцелуев на смотровой площадке, над городом — это место с некоторых пор они с Лайсой полюбили.
— Мы здесь первый раз поцеловались, Тирон. И то, потому что я попросила! Сам ты сто лет не догадался бы. Какой — то ты… Жил вроде с бабами, а как пацан…
"Да, моя девочка. Так и есть. Жил с бабами… но тебя — то не знал… Хер знает, может, поэтому?"
Дэннис откинул одеяло, собравшись было встать, но почему — то так и продолжил лежать, полуприкрыв глаза, повернув голову и прислушиваясь к легкому, прерывистому дыханию жены.