— Вот эти… Иномирцы мульти… Как там?
— Мультиморфны. По официальной версии — до десяти форм. Плюс психическое и ментальное воздействие на личность. Однако, о формах наш биолог утверждал, что их не десять. Гораздо больше. Те, которые напали на нас… Есть подозрение, что это детеныши. Или молодняк. Вот у них, может быть, и десять форм. А так… У взрослых больше.
— Сколько? — нервно взвизгнула сэйта Дэннис — Я должна знать!
— До трехсот. И то, это очень грубый подсчет.
— Я права. — Лайса помотала головой.
— В чем? — у Тирона нещадно заныло под ложечкой — Ты ответишь или нет?
— В том, что это не любовь, сэттар Дэннис. Просто инстинкты. Как и любых Тварей, муж мой. Биология. Мы… просто животные.
Конечно. Триста форм, в очень грубом пересчете. Ментальная сверлежка сознания. Желание уникального, вымирающего вида размножиться с более — менее подходящей парой, чтобы выжить в чужой, враждебной среде. Законное, заметьте, желание! Природная печать, закон. Ничем не нарушенный закон.
Зачем Звери нападают на Миры? Лишенные своего Дома, своих Семей, своих Гнезд, ищут другие места. Чтоб занять и продлиться дальше. Это естественно. Это нормально!
Непреодолимая тяга встретившихся случайно полузверей дает подобное притяжение. Потомство, рожденное от этого слияния, породит другое потомство — чистое, и более сильное. Через пару — тройку поколений Звери заполонят Артрагон.
И это тоже нор — маль — но.
Всё это нормально.
Только почему же горько — то так…
…Поднявшись тяжело, Лайса подошла к окну на ватных ногах.
Уперевшись лбом в холодное стекло, прикрыла глаза и почувствовала, насколько устала.
— Мы просто животные, муж мой. Идеальный, породистый вид.
— Не говори так…
Протянув руки, Дэннис попытался обнять ее.
Резкое движение обтянутых легкой кофточкой плеч было ответом ему. Будто Лайса стряхивала с себя сейчас что — то мерзкое и прилипшее к одежде.
— Оставь меня в покое, Тирон. Уйди.
— Лайса!
— Уйди.
…Дождь усилился. Капли, точками ударяясь в стекло, сливались вместе и тянулись по нему длинными ручейками. Лента света прожектора разрезала полутьму кухни и плоско осветила лицо Ликвидатора, деля его по краю нейрокожанной полумаски.
Зверь вернулся. Напомнив о себе сиянием гранатовых глаз, ягодным запахом и щелкающими смешками, выпустил когти.
Пара своевольничала и капризничала. Себялюбивая, дурная самка должна получить по заслугам.
Несильно. Вы что, зачем? Сама по себе здоровая женская особь — драгоценность. А уж беременной самке и цены нет…
Калечить ее — это преступление и невероятная глупость! Так что, несильно. Так… Для острастки и приведения в разум.
— Лайса… — шипение и щелканье ударило в уши двумя тугими резиновыми мячами — Сладкая, ссссссобственность… Ты это шшшшшто… придумала, а?
Девушка обернулась. Глубокие, ооочень глубокие и оооочень тайные мысли о том, что аборты, вообще — то производят на разных сроках и еще можно решить проблему, разбились о горящий взгляд Твари. Сэйта Дэннис прижалась к стене, заложив руки за спину.
— Только тронь. — выплюнула фразу.
И, наклонившись к ее плечу, ласково прижавшись жесткой от нейрокожи и рвущих ее мелких раскаленных багровых пластин щекой, Зверь прошипел прямо в сознание, вызывая легкую головную боль:
— Я и не трону, сладкая. Просто придушу. Быстро и небольно. Хочешь? Ну как? Хочешь?
Она молчала. Первый раз в жизни Лайса Канц, хамка, маргиналка и воровка не нашлась, что ответить…
Глава 36
Воздух сгущался всё быстрее и быстрее. Накрывая плотным одеялом тело, ластился, лип, как надоевший любовник, обволакивал разум. Струясь по коже, как горячее масло, обжигал ее, плавил.
Проникая в ноздри навязчивым ароматом засахаренного варенья, отдавался в висках легкой, возбуждающей болью.
— Тирон, — прохрипела Лайса, закашлявшись — Что творишь…
Раскаленный Зверь положил руку на горло девушки. Погладил. Чуть сжал. Совсем чуть — чуть, но это "чуть — чуть" сдавило ужасом глотку и, спустившись вниз, забило бронхи крошечными, колючими ежиками страха.
Лайса сглотнула.
— Боишься? — ласково, просто ужасающе ласково прошипел Зверь — А ты не бойся. Больно не будет. Или будет… Я не знаю, сладкая. Правда, не знаю.