— Имя? Для камеры?
— Конечно. У самых крутых камер классные имена. «Хассельблад», «Роллей», «Фохтлендер», «Лейка»… — Джорджи подняла коробку, держа на ладони, словно на пьедестале, и объявила: — Я назову её «Лэнсдегаун». — Она бросила на Майло озорной взгляд. — Или ты считаешь, она не заслуживает имени? Думаешь, недостаточно хороша?
— Заслуживает, заслуживает. — Майло заставил себя взглянуть на коробку с благоговением. — Это «Лэнсдегаун». А что это значит?
— «Лэнсдегаун»? — Джорджи наклонила голову. — А ты не знаешь?
Майло попытался что-нибудь вспомнить.
— Нет.
— Готова поспорить, знаешь! — девушка еле заметно улыбнулась. — Просто забыл. Если вспомнишь, тогда скажи — подходит оно для моей камеры или нет.
Майло достал из кармана книгу в бумажной обложке. Конечно же, Джорджи не рассердится. Она поймёт, что он не нарочно.
— Я прихватил её, когда собирал вещи. Сам не заметил, как она у меня оказалась, хотел вернуть вам раньше, но забыл. Мне ужасно жаль!
— Ага! А я думала, что забыла положить её! — Джорджи улыбнулась. — Ничего страшного. Ты её читал?
Как странно. Столько суеты с этой книгой, а он даже не посмотрел, как она называется. Обложка была совсем простая, серыми буквами на красном фоне было написано название.
— «Записки раконтёра», — прочёл вслух Майло, аккуратно выговорив незнакомое слово. — А что такое «раконтёр»?
— Устаревшее слово. Это значит — искусный рассказчик. Тут собраны местные легенды. Наверное, ты кое-какие из них знаешь.
Джорджи взяла в руки книгу, полистала, а потом протянула Майло, открыв на второй главе.
— Эту знаешь?
— «Игра с картами». — Майло покачал головой. — Нет, не знаю.
Он протянул книгу обратно, но Джорджи отмахнулась.
— Почитай. Потом расскажешь, что думаешь. Я не обижусь, если тебе не понравится. — Она снова улыбнулась. — Но, может, книга не просто так попала тебе в руки, и на то есть причина.
— Что-что?
Она пожала плечами.
— Не знаю. Почитай — и сам скажешь. Думаю, начало тебе точно понравится.
Майло посмотрел на историю, выбранную Джорджи, и скользнул глазами по первой строчке.
«Близко ли, далеко ли стоял один город, который нельзя было нанести на карту, а в нём один дом, который невозможно было нарисовать».
Он и сам не заметил, как прочитал всю страницу. Поднял голову и увидел, что Джорджи Мозель широко улыбается.
— Интересно, правда?
— Может быть.
Он отложил книгу, чтобы сбегать на кухню и налить себе ещё кружку горячего шоколада, а затем устроился на своём любимом месте. Когда в отеле было полно гостей, он забирался на диванчик с высокой спинкой, что стоял у окна, выходившего на лужайку. Спинка, как будто стена, отгораживала его от всех в комнате и давала хоть немного уединения. Свернувшись калачиком в уголке, Майло принялся читать. В этот раз — с самого начала.
Дождь не прекращался целую неделю, дороги, которые вели на постоялый двор, превратились в мутные реки. Именно так и сказал капитан Фрост, когда ввалился в комнату, весь заляпанный жёлтой грязью, что издавна водилась в этой части города, и крикнул, чтобы ему принесли завтрак. Гости тяжело вздохнули. Они-то думали, что хотя бы сегодня… Хотя бы сегодня их вынужденное заточение подойдёт к концу. Но этот громогласный человек, требующий подать ему поджаренный тост и яйца, подтвердил, что по меньшей мере ещё один день пятнадцать человек останутся узниками реки Скидрэк и нескончаемого дождя.
Понятно, почему Джорджи не сомневалась, что Майло книга понравится. Если «дождь» поменять на «снег» и изменить число гостей, то может показаться, будто автор пишет про «Дом из зелёного стекла». А ещё в книге один из постояльцев по имени Фин предложил убить время, рассказывая разные истории.
«В приличных местах, где путники сидят бок о боку камина и распивают бутылочку вина, они, бывает, рассказывают и о себе, — говорил Фин, обращаясь к гостям. — И тогда — о чудо! — рядом уже не незнакомцы, а друзья, разделившие кров и вино».
Ветер и дождь так и били в стёкла, и постояльцы, собравшиеся в гостиной, переглянулись: юная девушка в вышитом шёлковом палантине, два джентльмена-близнеца с татуировками на лицах, сухопарая дама, у которой пальцы не переставали нервно подёргиваться, и ещё одна дама, с виду спокойная, с мягкой широкой шалью на плечах, из-под которой то и дело мелькали, словно вспышки, её загорелые до красноты руки.
«Если готовы слушать, — продолжил Фин, вертя в руках стакан, — то я расскажу вам первую историю. А потом, если решите, что оно того стоит, вы расскажете мне свои. Слушайте».