Это было не реально, я говорю себе. Я могла бы сказать это вслух. Эмиль никогда не приходит, но я чувствую его присутствие. Я благодарна, что он остается в стороне. Глупость какая — то, за подобное быть благодарной.
Я засыпаю на холодном кафельном полу.
Глава 7
Когда я просыпаюсь, я в постели.
Мягкая, гигантская с навесом кровать. Так хорошо, как я и думала, за исключением того, что она напоминает мне о медицинской карете — кровати.
— Доброе утро, — говорит Эмиль, приятным голосом.
Он все еще в своем платье леди в ожидании, сидит в одном из кресел.
— Ты спал здесь? — спрашиваю у него. Моя голова раскалывается.
— Ну да.
Он сидит в неудобном положении, что доставляет мне полное удовлетворение.
— Я принес завтрак, — говорит он. — Почему бы тебе не принять душ?
Мой рот чувствует ужасный вкус, будто вкус несвежей рвоты. Он подходит к моей кровати и тянет на длинный кусок ткани. Я предполагаю, что это значит, что завтрак на таком пути. Я должна чувствовать себя голодной, но я совсем не голодна. Всё, что я могу думать, это предстоящее на сегодняшний день.
— Что она собирается делать со мной теперь? — спрашиваю я.
Эмиль улыбается такой поддельной, яркой улыбкой, и я думаю, что меня снова вырвет. — Сегодня вы выходите в свет.
Мои глаза сужаются. Что — то не так. Он сбрасывает с меня одеяло и прогоняет из постели. — Тебе сейчас уже нужно проснуться. Это будет большой день.
Тот факт, что все, что он говорит, кажется, содержит несколько восклицательных знаков — это только добавляет мне беспокойства.
Но я хочу в душ.
И конечно же в одиночестве.
Эмиль стоит на страже, в то время как вода стекает по моему телу, я поглядываю в его сторону, чтобы удостовериться, что он старается не акцентировать внимание на мне. Он, кажется, очень заинтересован сучком в деревянной дверной раме.
Я принимаю душ, дольше, чем в первый раз, и наслаждаюсь горячей водой, настолько, сколько терпит кожа. Но холод внутри меня, что не уходит. Эмиль, наконец, выключает кран.
— Теперь ты готова, — бодро констатирует он.
— Прекратит это! — Я перехожу на крик. — Перестань вести себя так, как будто мы едем на веселое приключение. Перестань так разговаривать раздражающе бодрым. Ты знаешь, что они со мной сделали вчера? Ты видел это?
Эмиль оказывается передо мной через секунду, его рот так близко к моему, что по началу я думаю, что он может поцеловать меня.
— Конечно, я знаю, — шипит он. — Я знаю намного больше, чем ты. Ты вообще знаешь, сколько суррогатов я видел, которые прошли через этот дом? Десять. В каждом году, что я работаю здесь. Я полагаю, ты заметила, что других женщин в этом дворце нет. Только ты и графиня. Назначения врача, это лишь цели, но оборудование, которое Фредерик создает. Это просто удовольствие для нее. Ты являешься объектом, на котором она сосредоточивает всю свою ярость. Всю ее ненависть. Так что следуй моим указаниям. Когда я веду себя счастливым, потому что у тебя появляется хоть и малюсенький, но призрачный шанс быть счастливой сегодня.
Я ошеломлена молчанием. Эмиль отворачивается, и я за ним, не думая, обернула полотенце вокруг своего тела и стала в оцепенении перед шкафом, полным платьев, которые я не хочу носить. Эмиль разговаривает сам с собой, размышляя об этой ткани или что это. Все платья, которые он держит, черного цвета. Это не заставляет меня думать «Счастливый день».
Десять суррогатов жили в этой комнате до меня. И как многие другие до этого.
— Ах, — говорит Эмиль. — Это будет прекрасно.
Он протягивает длинное черное платье с плиссированной юбкой и кружевом сверху. Я даже не взглянула на себя в зеркало, когда оно сидит на мне в тщеславии, чтобы напасть на мое лицо и волосы снова. Я больше не доверяю зеркалам.
Приносят еду. Булочки с корицей и горячий кофе со свежими персиками. В этот раз я ем все.
Эмиль, наконец, произносит что закончил, и затем отходит несколько шагов назад, чтобы полюбоваться своей работой.
— Ты очень красивая. — говорит он.
Я смотрю на него. Я знаю, что он ждет, чтобы я что — то сказала, но не знаю что.
Мы сидим в тишине некоторое время.
— Ты хотела бы знать куда идешь? — вдруг спрашивает Эмиль.
— Нет, — я соврала.
Он приоткрывает рот.
Дверь открывается, и входит графиня. Я ничего не могу поделать — я вскакиваю. Я не знаю, что я собиралась делать, к примеру, бежать или драться, или же я просто чувствую себя более уверенно стоя.
Фредерик прямо позади нее, несет какие — то черные кружева в одной руке — и мой желудок сводит — и этот ужасный украшенный драгоценностями шлем от стены пыток. Графиня видит, что я смотрю на нее и улыбается.
— Я могу заставить пять ратников прийти и бить вас до крови, и Фредерик исправит тебя так, что ты будешь как новенькая, — говорит она, — И ты всё еще будешь носить всё, что я захочу. Но из — за этого мы опоздаем, а я презираю опаздывать. Так что будь хорошей девочкой и стой смирно.
В памяти всплывает лицо моей матери, картинка плавится и искажается, держит мои ноги прикованными к полу. Фредерик застегивает черные кружева до макушки головы и тянет его за мое лицо, как вуаль. Мой желудок скручивается, как он осторожно кладет шлем на голову.
Но в действительности, это совсем не шлем.
Это намордник.
Он толкает мою челюсть, оставляя место только для моих глаз. Но там должен быть какой — то козырек на нем, потому что последнее, что я вижу, прежде чем Фредерик тянет его вниз, — это радостное выражение графини.
— О, Фредерик, — говорит она, как все становится темным, — это прекрасно.
Еще раз, меня вели на поводке по дворцу и не видя ничего, я размахивала руками перед собой, как идиотка.
Каждый раз, когда я замечаю это за собой, я останавливаюсь, так что это глубоко инстинктивное. Я снова слышу шепот, на этот раз комментирующий ужасный намордник.
— Намного лучше, чем в прошлом году.
— Ох, поглядите — ка, на этот раз он использовал сапфиры и изумруды.
— Такое внимание к деталям.
Я не знаю, что так подействовало на Эмиля в этот день, что он решил, что я буду счастлива в любом случае. Пока я чувствую теплый ветер на моей коже, и слышу отчетливый звук автомобильного двигателя.
Меня уводят.
Это означает встреча с Вайолет.
Я в наморднике, так что я не могу улыбаться, но все мое тело сияет. Я неловко забираюсь в автомобиль и даже не дрогнула, когда кисти рук графини оказались против моих.
Я увижу Вайолет, — говорю себе. С Вайолет мне будет хорошо.
Мы не наворачивали много кругов на этот раз, и в какой — то момент мы начинаем ехать вверх, будто по очень длинному, большому холму. Автомобиль замедляется и козырек приподнимается. Там есть щелчок, и намордник снимается. Я протягиваю свою челюсть с облегчением.
Мы стоим перед массивным дворцом, который выглядит так, как будто сделан из жидкого золота. Он самый роскошный из всех, что я видела, с башнями и куполами и другими различными придатками, торчащими все вокруг. Дорога, на которой стоим мы, забита автомобилями. Я вижу королевских особ, одетых в черное, которые смешаны с черными завуалированными суррогатами и мое сердце останавливается.
Ох, Эмиль, думаю я. Как ты был прав.
Где — то в толпе Вайолет. Я знаю это. Я чувствую это.
Графиня затащила меня на поводке.
— Применяются те же правила, что и в прошлый раз, — говорит она. — Помни, об этом.
Я наградили ее своим холодным взглядом. Зато ощущаю тепло.
Водитель открывает дверь для нее, и она вытаскивает меня из машины. Мы входим в толпу женщин и почти сразу, непопулярная герцогиня оказывает около нас.