Рванувшись вперед, я обхватил его извивающееся тело. Рукояткой револьвера он стал бить меня по рукам. Лицо заливала кровь, и я не смог избежать удара по черепу. В голове у меня тут же вспыхнул яркий свет люстры, а дальше все мгновенно провалилось в полную темноту.
Потом я ощущал себя очень важным лицом, которое под конвоем полиции везли в машине с персональным шофером. На своей голове я чувствовал большой тюрбан, от чего моя вконец расстроенная голова вообразила, будто я раджа или даже магараджа. Мы повернули на дорогу на красный свет, и это совершенно потрясло меня.
Вежливо, но твердо мне помогли выбраться из патрульной машины и провели через двери, которые открыл человек в белом, в ослепительно сверкающее место с острым запахом дезинфекции.
Они убедили меня сесть на стол, а потом лечь на него. Голова раскалывалась. Она была обмотана полотенцем, уже пропитавшимся кровью.
Большое молодое лицо с усами наклонилось надо мной. Волосатые руки размотали полотенце и начали что-то щупать и чистить на моей голове. Острая боль.
— Вы счастливчик, вас спасли волосы.
— Что-нибудь опасное, доктор?
— Пулевая рана не опасна, просто царапина. Я и говорю, вы — счастливчик. Зато голова будет заживать дольше. Чем это вас так стукнули?
— Думаю, рукояткой револьвера.
— Хорошенькие штуки, — сказал он.
— Они задержали его?
— Спросите об этом у них.
Он выстриг часть волос на голове, наложил несколько швов и Дал мне выпить аспирина, затем я остался лежать один в белоснежном боксе. Вдруг рядом возникли два моих гвардейца.
Это были люди шерифа, в фуражках и коричневой форме, молодые и здоровые, с прекрасными мускулистыми телами. Даже в лицах у них было что-то звериное, но не такое красивое. Они сказали, что хотят мне помочь.
— Зачем вы убили ее? — спросила темная личность.
— Я не убивал. Она была уже мертва, когда я нашел ее.
— Но это не оправдывает вас. Мистер Станислав показал, что вы и раньше, еще днем, приезжали в мотель и выспрашивали.
— Он все время был со мной.
— Это только ваше утверждение, — сказала светлая личность.
Я попытался задать им несколько вопросов. Но они не сочли нужным отвечать. Голова у меня болела все больше, но время от времени я мог кое-что соображать. Я даже заставил себя приподняться на локтях и взглянуть на них.
— Я частный детектив из Лос-Анджелеса. У меня есть лицензия.
— Мы знаем, — сказала темная личность.
Я попытался нащупать бумажник. Его не было.
— Верните мне мой бумажник.
— Вернем в свое время. Никто не собирается красть его.
— Я хочу поговорить с шерифом.
— Он в постели, спит.
— Тогда с дежурным капитаном или лейтенантом.
— Лейтенант сейчас на месте преступления. Вы сможете поговорить с ним утром. Доктор сказал, что вы останетесь здесь на всю ночь. Сотрясение мозга. Все-таки чем избила вас эта женщина?
— Меня избил ее муж. Рукояткой револьвера.
— Его трудно осуждать, — сказала с чувством светлая личность, — после того, что вы сделали с его женой.
— Вы разругались с ней? — спросила темная личность.
Я посмотрел на них. Они не выглядели садистами или ненормальными, и за себя я мог не бояться. Рано или поздно вся эта путаница разъяснится. Но все же я испугался.
— Послушайте, — сказал я, вы зря тратите на меня время. У меня было свое дело в мотеле. Я расследовал… — Страх вдруг сжал мне горло, и я не смог договорить. Страх за мальчика.
— Расследовали что? — спросила темная личность.
— Нарушение законности в округе. Оно отвратительно. — Я не мог как следует говорить.
— Мы считаем нарушителем законности вас, — сказала темная личность. Какие у него широченные плечи! Он немного подвигал ими, поток воздуха пролетел у меня перед лицом.
— Перестань, мышца! — сказал я.
Большое усатое лицо врача появилось в дверях бокса.
— Здесь все о’кей?
Я ответил раньше, чем улыбающиеся личности уверили его в этом.
— Я хочу позвонить по телефону.
Доктор с сомнением посмотрел на мою охрану.
— Не знаю, не знаю…
— Я частный детектив, расследую преступление. Я не вправе говорить о нем без разрешения моего клиента. Мне нужно позвонить ему.
— Здесь нет такой возможности, — сказала темная личность.
— Так как же, доктор? Вы здесь старший, а я имею законное право позвонить по телефону.
— Я не знаю, внизу, в холле, есть телефонная будка, но вы вряд ли сможете дойти.
— Еще никогда в жизни я не чувствовал себя так хорошо.
Но когда я спустил ноги, далекий пол закачался. Темная и светлая личности вынуждены были помочь мне добраться до будки. Посадив меня на стул внутри нее, сами они остались снаружи и напоминали рыб, тыкающихся в батискаф, лежащий на дне.
К счастью, в кармане у меня нашелся десятицентовик. В принципе моим клиентом был доктор Спонти, но я попросил справочную дать мне номер телефона Ральфа Хиллмана. Хиллман сам поднял трубку на первом же звонке.
— Да?
— Это Лу Арчер.
Он тяжело вздохнул.
— Что-нибудь узнали о Томе? — спросил я сразу.
— Нет. Я точно следовал инструкции. Но когда вернулся, денег уже не было. Он вдвойне обманул меня, — горько сказал Хиллман.
— Вы его видели?
— Нет. Даже не делал попытки.
— Я видел. — И я рассказал Хиллману о том, что случилось со мной и миссис Браун.
— И вы думаете, что это одни и те же люди? — Его голос стал слабым и бесцветным.
— Думаю, что Браун — человек, который вам звонил. Возможно, это вымышленное имя. Имя Гарольд Харлей вам что-нибудь говорит?
— Это еще кто?
— Гарольд или «Хар» Харлей. Фотограф.
— Никогда не слышал.
Я не удивился. Желтая карточка Харлея была из тех, что сотнями раздают мелкие коммерсанты. Вполне возможно, что она не имела прямого отношения к Брауну.
— Это все, что вы хотели узнать? Я стараюсь не занимать телефон.
— Я не сказал еще самого главного. Меня задержала полиция. Я не смогу объяснить, что делал в мотеле, не рассказав всего о похищении вашего сына.
— Нельзя ли не говорить им об этом?
— Это невозможно. Слишком серьезный случай, вдвойне серьезный.
— Вы хотите сказать, что Том мертв?
— Нет, но похищение само по себе серьезное преступление. Вы же имеете дело с убийцей. С этой точки зрения, я думаю, вы должны снизойти до полиции и обратиться к ним за помощью. Рано или поздно вам придется пойти на это.
— Я не разрешаю. — Он изменил свой тон и заговорил мягче: — Я прошу вас, пожалуйста, воздержитесь. Дайте ему возможность прийти домой до утра. Он мой единственный сын.
— Ладно. До утра. Мы не сможем больше скрывать это. Да и не имеем права.
Я повесил трубку и вышел в коридор. Вместо того чтобы помочь мне вернуться в операционную палату, мои конвоиры подняли меня на лифте в специальную комнату с тяжелыми ставнями на окнах. Они помогли мне лечь и возобновили свои вопросы. Было бы очень утомительно пересказывать весь диалог. Все это выглядело ужасно скучно, я почти ничего не слушал. Вскоре после полуночи вошел лейтенант по имени Бастиан и приказал моим охранникам спуститься в холл. Это был высокий мужчина со светлыми волосами. Лицо его было изрезано, будто шрамами, вертикальными морщинами. Но они скорее являли собой следы аскетического самоограничения, нежели насильственного физического воздействия.
Он постоял надо мной, нахмурив брови.
— Доктор Морфи сказал мне, что вы недовольны местными порядками.
— У меня есть причина.
— Не так легко набрать людей на те деньги, которые получают инспектора. Это то же самое, что платить за самую черную работу. А ведь они работают с преступниками.