Войти в «дом колдуньи» — это значит изменить свое отношение к мифам: «Мы хотим рассматривать со стороны, как принято в науке. А надо увидеть их изнутри. Надо спросить самого себя: как бы я начал хорошую сказку? Начать ее можно с чего угодно и повернуть куда угодно». Это тем более важно, что тайна суггестии так или иначе связана с проблемами запредельного, запретного, божественного. Познать суггестивные законы языка — это значит научиться управлять собой и своим состоянием, научиться защищаться (осуществлять контрсуггестию).
Настоящее исследование началось с изучения возможности разработки особых, релевантных для лингвистической прагматики, методов исследования. Но по мере накопления материала оказалось, что постижение механизмов воздействия языка на человека только на уровне структуры и других формальных параметров невозможно, точно так же, как невозможно адекватное изучение прагматических особенностей языка на материале газетных текстов в силу отсутствия точки отсчета и способа соотнесения формальных показателей с условиями их реального функционирования. Такой точкой отсчета решено было избрать специально созданные МС для целей воздействия суггестивные тексты, а способом их «включения в действительность» — учет конкретной мифологии личности. Лингвистическая прагматика, как и другие дисциплины языкознания, в основном, игнорирует указанные факторы, следовательно, включать данное исследование в рамки какого бы то ни было конкретного направления оказалось нецелесообразным. Осуществленную в работе попытку «протоптать» тропинку к «дому колдуньи» можно было бы назвать началом «суггестивной лингвистики», специально сосредоточенной на указанных выше проблемах.
Предыдущее изложение позволяет прийти к следующим выводам:
1. Язык — самый короткий путь к подсознанию. Поэтому собственно лингвистические методы присоединения и диагностики помогают более тонко зафиксировать состояние пациента, могут быть использованы в качестве способа дополнительной регистрации динамики как личности, так и группы. Фоносемантический способ объективации состояний может служить хорошей основой для проведения дальнейшей качественной терапии с пациентом, повышая степень доверия больного.
2. Соединение различных мифологических полей при ведущей роли научного (медицинского) мифа делает возможным повысить эффективность терапевтического воздействия, способствуя в то же время экологичному безболезненному вмешательству во внутренний мир личности. Нет нужды «вытаскивать» из человека негативную информацию и настраивать на нее «пирамиду Хеопса» собственных проекций. Можно нетрадиционно использовать традиционный методы (например, свободный ассоциативный эксперимент), а результат выразить в различной языковой форме: заговор, включающий ключевые слова пациента, молитва, смена имени и письмо к самому себе. Какой бы метод ни избрал психотерапевт, результат предсказуем: наложение мифологических полей, облеченных в соответствующую языковую форму обеспечивает непременно положительный (по крайней мере — нейтральный) результат воздействия, способствуя претворению в жизнь принципа «не навреди».
3. Создание специальной социально-психологической роли Доктора (модификации роли Божества) — также непременное условие успешной терапии как личности, так и общества в целом. Стихийное формирование мифа может привести к негативному резонансу в МС, способствовать нагнетанию отрицательных эмоций и шизофренизации общества и отдельных личностей, прошедших соответствующие «психотерапевтические» группы или другой вид лечения (читавших доморощенные самонастрои, например). Стихийный миф, как было показано на примерах, вырывается из-под контроля и становится суггестором суггестора — ведет за собой личность врача, не позволяя ей меняться в позитивную сторону исследовать своим идеологическим воззрениям. Сознательное и профессиональное создание мифа — не только экономическая необходимость в момент зарождения рыночных отношений и конкурентной борьбы, в том числе и на рынке медицинских услуг, но и требование прогрессивного общественного мнения, озабоченного психическим состоянием населения.