Лидия могла бы начать долгий рассказ издалека, о том, как её муж стал свидетелем феномена в сновидении, который вдохновил его к разгадке некоторых явлений, привёл шаг за шагом к сенсационному открытию, как долго он собирал прибор времени, разыскивая редкие составляющие по всему миру, заказывая через интернет недостающие звенья с другого полушария Земли. Она могла бы поведать о его незрелых и до последнего не вызывающих доверие экспериментах, а также предоставить родословное древо, уходящее не корнями, а ростками в новый век, но сердце разрывалось на части, она не могла больше томить ни их, ни себя:
– Это же я, бап! Лида – твоя внучка!
К матери она традиционно обращалась – «мам», к бабушке – «баб», постепенно преобразовавшееся в «бап». Евгения шлёпнулась задом на сундук, Алевтина качала.
– Вы только не пугайтесь, мне самой не по себе от того, что происходит… На самом деле я ещё не родилась, я пришла к вам из 2022 года. – Из-за печи выглянул заспанный пацанёнок. – О боже! Это мой дядя Рома? Какой же он маленький… Не могу в это поверить! Ведь это он – узнаю его фирменный взгляд исподлобья. – Она замерла, уставившись на люльку. – А там сейчас должна быть моя мама. Я даже подходить к ней боюсь: два дня назад видела её на девяностом десятке, а здесь, у вас, она недавно на свет появилась.
Её изумление по-прежнему продолжалось при молчаливой сцене растерявшихся жильцов. Восторгалась она одна, женщины безотрывно смотрели.
– А что вы не отвечаете? – наконец обратилась она к ним. – Вы что мне не верите? Это же я, бап! Ну что ты молчишь?! Как ты можешь меня не узнавать?! – Лидия стала забываться, шоковое состояние путало разум. В замедленном темпе она привалилась спиной к стене и съехала на скамейку.
Молчаливая сцена продолжалась. Женщины не отводили от неё пристального внимания, Лидии показалось, что её вот-вот выпрут, как умалишённую. Глупая затея, оставила бы сумку на пороге – пусть правда думают, что Дед Мороз навещал, Фея или Снегурочка. И зачем она только постучала: любопытство, несдержанность, легкомыслие – вот список тех качеств, от которых она всегда пыталась избавиться.
– Когда война кончится? – раздался тихий голосок с дальнего угла избы, из полумрака, принадлежащий невозмутимой прабабке, покачивающей люльку. Только сейчас Лидия разглядела, что это не женщина лет пятидесяти, это измождённая нелёгкой жизнью и каторжным трудом старушка без возраста. Евгения молча перевела шокированный взгляд на мать.
– Война закончится нашей победой, – засуетилась обрадованная начатому диалогу Лидия, – вы только потерпите, вам три года потерпеть осталось…
– Как долго… – расстроилась Алевтина и закачала головой, – ещё три года…
Та, что была моложе, в состоянии того же стопора теперь медленно перевела взгляд на баул, брошенный на пол.
– Да что же я стою! – опомнилась Лидия. – Смотрите, что я вам принесла! – И кинулась энергично разбирать содержимое сумки, сопровождая пояснением – в каком пакете чего лежит.
Алевтина оторвалась от кровати, чтобы лично удостовериться, что это не сон; женщины коллективно склонились над свёртками. Глазастая девица развязала пакет с замороженной ягодой, вдохнула аромат и закатила глаза.
– Малина… Глянь, – показала она матери, – малина, и вишня, гляди! Откуда зимою ягоды? У вас там лето?
Свёртки шелестели, словно мыши в подполе: развязывались, завязывались, запах пошёл по избе – сладкий, летний, аромат сбора урожая перед томлением варенья на летней печи.
– У вас там ниток швейных нет? – стонущим голосом спросила Алевтина. – Кот утащил куда-то последние нитки, паршивец, нечем стало шить…
– Привезу нитки! – Лидия чувствовала прилив сил, уверенность в выполнении любого запроса, она стала считать себя инструментом в исполнении волшебства. – Чего ещё привезти? Заказывайте!
– Дались тебе эти нитки… – упрекнула Евгения. – У нас корова издохла, а она – нитки.
– Кормилица наша издохла, – пожаловалась прабабка и запричитала.
– И молока я вам привезу! Вам теперь не о чем волноваться! – обнадёжила Лидия.