И тут я вспомнила его лицо, искаженное гримасой отвращения и ужаса, когда он отошел от взломанной кухонной двери. Эти кошки… я вздрогнула. Но все же, может быть, он просто хороший актер? Как узнать правду? Если я выясню, что у него вдруг появилось много денег? Возможно, они спрятаны у него в комнате. Вместе с исчезнувшим ключом от кухонной двери в подвале. Если найти этот ключ… то найдется и убийца!
Недолго думая, я решила обыскать комнату Кистлера. Если ничего не обнаружу, буду просить Кистлера помочь мне найти убийцу. Я хорошо себе представляла, что произойдет, если Кистлер застанет меня в своей комнате. Я не хотела, чтобы меня поймали. Было чуть больше девяти часов. Вероятно, Кистлер и в эту пятницу будет работать до полуночи.
Тот молодой полицейский, который нес вахту в холле, уже сменился. Новый охранник изучающе осмотрел меня, когда я вышла из комнаты и тщательно заперла свою двустворчатую дверь.
— Вы не будете возражать, сержант, если я немного побеседую наверху с Уэллерами?
Он спокойно махнул рукой.
— Пожалуйста, идите.
Я поднялась по лестнице, стараясь производить как можно больше шума, и постучалась к Уэллерам. Мистер Уэллер открыл мне дверь. Само собой разумеется, мы заговорили о миссис Гэр. Была ли она убита или нет? Уэллеры были не очень расположены к беседе. Они почти совсем не спали, весь день обсуждали случившееся. Оба были раздражены, утомлены и подавлены.
Я не осталась у них надолго, а распрощалась спустя несколько минут и бесшумно покинула их комнату. На цыпочках прокралась по плохо освещенному коридору к комнате мистера Кистлера. Осторожно перепробовала один за другим свои ключи. В конце концов один из них подошел, и дверь открылась.
Я быстро задернула шторы и включила свет. Первая комната служила гостиной, за ней располагалась значительно меньшая спальня. В ней не было ничего подозрительного. В гостиной я осмотрела сперва пишущую машинку и бумаги на рабочем столе, стоявшем в эркере. Чтобы основательно обыскать эту комнату, потребуется довольно много времени! Я подняла все подушки на диване, запустила руку в щель между сиденьем и спинкой. Ничего! Я еще раз окинула взглядом спальню. Что-то привлекло мое внимание… Конечно, туалетный столик!
Расчески, щетки, флакончики были аккуратно разложены и расставлены на кружевной скатерти. Она лежала косо…
Осторожно приподняв ее край, я испугалась. Там лежало это.
Зеленый кусочек картона с черным типографским текстом: билет на поезд до Чикаго. Я уставилась на него, застыв на месте. Мои ноги, казалось, стали ватными. Я не смогла даже закричать, когда услышала вдруг голос:
— Смотрите-ка! Поистине я глазам своим не верю!
В голосе звучала холодная насмешка, но его глаза, в которые я, быстро обернувшись, заглянула, оставались серьезными и внимательными.
— Я… я… думала… Вы вернетесь домой намного позже…— пролепетала я.
— В этом я вам охотно верю! — сказал он язвительно. Кистлер медленно приблизился ко мне. — Как же вы вошли сюда?
— Один из моих ключей подходит… Не приближайтесь… Позвольте мне, пожалуйста, уйти…
Я попыталась проскочить мимо него, но он схватил меня за плечи. Я открыла было рот, чтобы закричать, но его тут же закрыла твердая сильная ладонь. Он повлек меня к кровати и опустил на нее. Затем сел рядом.
— Если вы закричите, я вам снова зажму рот. Итак, малышка, я вас слушаю!
— Я… хотела… найти доказательства…
— Ах, барышня-детектив!
— Мне нужно выяснить, кто убил миссис Гэр. Вас я подозревала меньше всего.
— И поэтому пробрались в мою комнату и устроили обыск!
— Я хотела удостовериться, что против вас ничего нет! Я даже хотела просить вас помочь мне в моих поисках. Я хотела посмотреть, не найдется ли у вас хотя бы что-нибудь…
— И что вы нашли?
— Ничего! — Я невинно взглянула на него, а сама обливалась потом.
— Скажите-ка, малышка, вы не находите, что ведете себя не очень-то по-дружески?
— Нет. Теперь я могу уйти?
— Пока нет. Еще одну минуту, пожалуйста. Что вы так внимательно рассматривали, когда я вошел?
— Я? Ничего…
— Тогда поставим вопрос иначе: что вы нашли под скатертью на туалетном столике?
— Абсолютно ничего. Я туда не заглядывала!
— Лгунья! Я сую под эту скатерть все подряд. Давайте вместе посмотрим, что там, под ней, собственно, есть.
Он встал, поднял меня на ноги и буквально потащил к туалетному столику. Я не могла сопротивляться. Он поднял край скатерти. А там лежал билет. Он тут же отпустил меня. Я хотела закричать — и не смогла! Но на этот раз мне помешала не сильная рука, а совершенно ошеломленное выражение лица Кистлера.
— Черт побери! — выдавил он и посмотрел на меня округлившимися глазами. Затем внезапно разразился громким хохотом. — Тут действительно помрешь со смеху. Мои грехи меня настигли. — Он трясся от смеха.
Я растерянно посмотрела на него и сказала:
— Не вижу никакого основания для веселья. Полиция, вероятно, тоже не увидит.
— Верно! Об этом я как-то не подумал. На всякий случай я скажу вам правду. — Он озабоченно нахмурился.
— Только не слишком фантазируйте! Романы доставляют удовольствие только тогда, когда я читаю их сама.
— У меня вовсе нет намерения сочинять для вас роман. В ту пятницу вечером… неделю назад… я не работал до полуночи.
— Как интересно!
— Я уже говорил Штрому об этом. Моя невинная отговорка насчет пятницы нашла с его стороны полное понимание, и он смог тотчас же удостовериться в моем алиби. А дело обстояло просто: наша газета выходит каждый четверг, а по пятницам мы обычно отдыхаем. Я пошел с двумя приятелями в бар. Там мы встретили двух девушек, которые собирались в путешествие. Мы отметили их отъезд… Ну, естественно, слово за слово… мы… он… Да не смотрите же вы на меня так осуждающе!
— Лучше бы мне вообще вас больше не видеть!
— Ах, черт возьми, вы ведь сами хотели знать правду. Итак, короче говоря, эти девушки решили отказаться от поездки. А речь шла как раз о поездке в Чикаго на День памяти павших! Во время нашего маленького праздника одна из девушек вынула из сумочки билет и подарила его мне, на память о приятном вечере.
— Очень приятном! — вырвалось у меня.
— Я вернулся домой и, проверяя свои карманы, нашел этот дурацкий билет и сунул его под скатерть, куда я всегда кладу всякие ненужные бумаги. А потом совершенно забыл об этом случае.
Внезапно опять от двери прозвучал голос. Правда, на этот раз он принадлежат полицейскому.
— Мне послышались отсюда голоса, — сказал он.
10.
— Здравствуйте, сержант! — любезно воскликнул Кистлер.
— Что здесь происходит? — спросил служитель закона.
Мистер Кистлер развел руками и указал на меня.
— Вы, наверное, уже поняли: небольшая любовная перебранка!
С каким удовольствием я влепила бы ему пощечину!
— Вы же знаете, каковы женщины. Я пришел домой чуть позже…
— Я… я… заметила, что дверь у мистера Кистлера открыта, когда выходила из комнаты Уэллеров, — торопливо объяснила я.
Полицейский уже не смотрел на меня. Его взгляд скользил по комнате, и я оцепенела. Край скатерти так и остался откинутым, и там лежал билет. Мы ничего не могли поделать, так как полицейский бросился, словно ястреб на свою добычу.
— Это переходит всякие границы! — возмутился он, быстро выхватив револьвер. — Кто из вас двоих…
— За этот билет отвечаю я один, сержант, — спокойно ответил Кистлер.
— Это просто свинство! — вдохновенно сказал сержант. — Для меня это непостижимо. Вы пойдете в участок. Оба. Давайте… вперед!
Он провел нас вниз по лестнице в холл и указал на диван. Затем позвонил в полицию. Спустя короткое время послышались звуки сирены. Вошли двое незнакомых нам полицейских и бесцеремонно затолкали нас в машину. Один из них объявил нам — должно быть, по формальным причинам, — что мы вовсе не арестованы. Он лишь доставит нас к лейтенанту Штрому, чтобы мы смогли дать показания о вновь обнаруженном вещественном доказательстве.