— Каким же образом кто-то мог бы меня шантажировать? — спросил он пренебрежительно.— Я ведь не совершил никакого преступления. Только потому, что мой мальчик очутился в затруднительном положении, вы теперь пытаетесь что-то повесить на меня, так?
— Сколько вы зарабатываете в аптеке, Баффингэм?
— Восемнадцать долларов в неделю. Жалкие гроши!
— Восемнадцать долларов в неделю?
— Да.
— Вы не ошибаетесь?
— Конечно, нет. Ни больше ни меньше. Если мне уже не верите, спросите у шефа.
Тихо и вкрадчиво Штром заметил:
— В таком случае платить по девять долларов в неделю за жилье — довольно большой расход, не так ли?
Вновь Баффингэм окинул быстрым взглядом всех но очереди.
— Ах, вот что, вы говорите о той сумме, которую я платил за квартиру миссис Гэр в последнее время! — Он откинул голову назад и громко рассмеялся. — Значит, вот откуда ветер дует! Отличная шутка! Шантаж! Ха-ха! Нет, я долгое время был безработным и не мог платить за жилье. Позже старуха стала еженедельно начислять мне недоимку. С тех пор как я работаю в аптеке, мне приходится платить за комнату в три раза больше, чем она стоит. Я и так уже намеревался вскоре переехать отсюда.
Если он лгал, то лгал искусно. Он вел себя так, как будто не было никакого убийства, не предпринималось никакого покушения, а этот допрос не имел ни малейшего значения. Штром использовал метод, который уже применял по отношению к мисс Санд.
— Если вы из восемнадцати долларов в неделю девять отдаете за квартиру, то на жизнь вам остается только девять долларов. И машину содержите тоже на эти деньги?
Баффингэм небрежно махнул рукой.
— У меня есть еще кое-какие дополнительные доходы. В аптеке это не так трудно. Ведь ничего другого не остается. Надеюсь, вы не станете осуждать меня за это, лейтенант.
Бафффингэм держался значительно лучше, чем несчастная мисс Санд.
— Я слышал, ваш сын пытался бежать.
— Не понимаю, к чему вы клоните.
— Напротив, вы это очень хорошо понимаете. Поэтому у вас и есть пила.
— Пила?
— Прикидываетесь дурачком?
— Я — нет, — язвительно заметил Баффингэм. С каждой минутой он становился все более надменным и саркастичным и, похоже, чувствовал себя очень уверенно.
— Пожалуйста, без шуток! Итак, откуда вы взяли эту пилу?
— У меня нет никакой пилы.
— Чем вы отвинчивали винты?
— Какие винты?
— На подвальной двери!
— Я не знаю ни о какой подвальной двери!
Такой ответ, естественно, дал бы каждый из жильцов этого дома, во всяком случае, те, кто ничего не знал о двери, ведущей к кухне.
На главной же подвальной лестнице никакой двери не было. На самом ли деле хитрил этот Баффингэм? Действительно ли у него хватало ума, чтобы так прикидываться дурачком? Я видела, что Штром тоже задает себе эти вопросы. Он резко сменил тему.
— Вы знали Розу Либерри, Баффингэм?
— Кого?
— Вы меня прекрасно поняли!
— Розу? Розу Либерри? Не знаю. Кто это?
— Никто, во всяком случае — сейчас.
Штром разрешил ему уйти. Но он был очень задумчив и, когда Баффингэм поспешно вышел, сказал:
— Откройте-ка ваш психологический кран, мисс Дакрес.
— В отношении Баффингэма?
— Да, Баффингэма! Кстати, что за фамилия!
— Ну…
— Вам больше ничего не приходит в голову, не так ли?
— Напротив. С психологической точки зрения он способен пойти на преступление. Но где мотив? Насчет миссис Гэр это, конечно, неизвестно. Но что он имеет против меня? Я бы не смогла его подозревать.
— Вы уверены?
— Естественно, уверена! Его я знаю меньше, чем всех остальных.
Кистлер встал со стула и громко зевнул.
— Он для нее слишком стар! — самоуверенно заметил он.
Я намеренно пропустила мимо ушей эту дерзость, Штром, однако, нет.
— Да, Кистлер, пожалуй, интереснее, не так ли?
Оба стояли и ухмылялись, как два нашкодивших школьника.
— Я полагала, что вы заинтересованы в том, чтобы найти того, кто напал на меня, но не мужчину, который мог бы меня прельстить! — холодно сказала я.
— Этот упрек мы оба, честно говоря, заслужили, Кистлер, — посерьезнев, согласился Штром. — Этот Баффингэм мне не очень-то нравится. Он занимается какими-то темными побочными делами. Он сам в этом признался. А если кто-то совершает мелкое преступление, он в конце концов пойдет и на большее. Его сын сидит. Ему очень нужны деньги. Его объяснение несоразмерно высокой квартирной платы было логичным и правдоподобным, но в то же время не совсем обоснованным для нашего случая. Насколько мы знаем, он не имеет никакого отношения к прежнему занятию миссис Гэр. Правда, он поселился здесь, как только миссис Гэр купила этот дом. Как он сказал на судебном расследовании, двенадцать лет назад. Может быть, старуха Гэр заполучила его сюда таким же образом, как и мисс Санд. Ведь он тоже платил значительно больше. Следовательно, если речь идет о шантаже, у старухи в руках против него должно было иметься очень сильное оружие.
— Может, она что-то знала о его побочных делах, о которых он только что сам упоминал? — предположил Кистлер.
— Вероятно! Этого парня я не буду терять из виду. Впрочем, я голоден, как медведь. Пожалуйста, не забудьте завтра о вашем небольшом деле, мисс Дакрес.
Штром вышел из комнаты в сопровождении своих спутников. Мы с Кистлером остались одни. У меня от этих разговоров началось сильное головокружение. И, кроме того, я была ужасно голодна.
— Бедное дитя! Хочешь, папа выжмет еще апельсин?
Ходж отправился в мою кухню и начал возиться с апельсинами и соковыжималкой. Я с нетерпением ждала завтрашний день, так как врач разрешил мне тосты, яйца, молоко, картофельное пюре и фрукты. У меня было твердое намерение ничего не пропустить из этого перечня!
— Прямо как после операции,— простонала я, когда Кистлер появился со стаканом апельсинового сока.— И это при том, что у меня вовсе не было никакой операции!
— Постараемся избежать этого! Мне только хотелось бы знать, что мы будем с тобой делать сегодня ночью.
— Полицейский может спать здесь, у меня, на стуле,— предложила я.
— Ты ему доверяешь? — Ходж бесстыдно подмигнул мне.
— Это достойный отец семейства.
— А как насчет меня?
— Благодарю. Я предпочитаю полицейского.
— Это не по-дружески. Во всяком случае, я, пожалуй, сейчас основательно подкреплюсь. Бифштекс с луком, зеленый горошек в масле и свежий салат. Затем горячие вафли с…
Я заткнула пальцами уши и уткнулась лицом в подушку. Кистлер смеясь вышел из двери. Выражением лица он был похож на злодея из поставленной каким-нибудь провинциальным театром комедии к концу ее второго действия.
Следующая ночь прошла без неожиданных происшествий. Проснувшись утром, я обнаружила полицейского, дремавшего в кресле у моей постели. От голода я так ослабла, что едва могла стоять на ногах. Я на цыпочках пошла через комнату, но полицейский тотчас проснулся, желая удостовериться, не случилось ли что-нибудь. Затем полусонный вернулся на свой пост в холле.
Никогда за всю свою прежнюю жизнь мне не приходилось так рано вставать — было только четверть седьмого!
Я приготовила себе обильный завтрак и с жадностью поглотила его. Просто удивительно, что может сделать с духом и телом калорийная пища! Я ожидала, что мне станет плохо, так как ела я очень быстро и очень много. Но мой желудок, удовлетворившись, вел себя в высшей степени прилично. Затем я начала наводить порядок в своей комнате. Разбросанное в чулане тряпье миссис Гэр я тоже снова прибрала.
Вскоре после семи я уже вышла из дому. Хотела избежать встречи с Кистлером, который, вероятно, стал бы уговаривать меня еще денек спокойно полежать. Мне не терпелось начать свою исследовательскую работу для Штрома.
Здание издательства «Комет» расположено внизу, на берегу реки. Это старое гигантское здание, при взгляде на которое создавалось впечатление, что оно в любой момент может обрушиться. Но такое впечатление существовало уже многие годы, однако здание все еще стояло. Я очень хорошо ориентировалась в этом учреждении, так как в мою бытность у Теллера мне часто приходилось работать вместе с «Комет». Над входом красовалась колоссальных размеров вывеска: