Выбрать главу

Прошли часы. Затем я услышала в холле медленные тяжелые шаги. Кто-то с трудом поднимался по лестнице.

— Это, наверное, миссис Уэллер,— прошептала я.— Она одна.

Чем дальше, тем беспокойнее становились и Ходж, и я. Он убивал время, составляя точный временной график того вечера, когда погибла миссис Гэр.

Время отправления поезда — 8.05.

Миссис Гэр покидает вокзал — 8.07.

Мистер Грант увидел миссис Гэр — 8.25.

Миссис Гэр сидит в ожидании в кладовой — 8.27 — 9.10.

Мистер Уэллер приходит в подвальную кухню — 9.08.

Миссис Гэр застает его — 9.10.

Убийство — 9.12.

Мистер Уэллер обыскивает кухню, запирает животных — 9.13 — 10.00.

Мисс Дакрес приходит домой, находит еще одну кошку — 10.00.

Уэллер запирает сбежавшую кошку в кухне — 10.55.

Уэллер бросает ключ через окно — 11.00.

Уэллер совершает попытку убийства мисс Дакрес — 11.02.

— Все очень красиво и очень логично,— сказала я,— но это ничего не доказывает. Когда же позвонит Штром?! А кстати, что искал Уэллер в кухне?

— Может быть, старуха не сожгла письмо, а сохранила его, чтобы постоянно шантажировать Уэллера?

— Это глупо. Он ведь уже давно ушел из полиции.

— Может быть, старуха угрожала опубликовать письмо?

— Это повредило бы ей больше, чем ему. Возможно, конечно, что он мог бы принудить старуху уплатить ему эти две тысячи долларов, зная наверняка, что письмо уничтожено…

В этот момент раздался звонок у входа. Мы оба замолчали и прислушались. Дежуривший в этот вечер полицейский открыл входную дверь. Я узнала голос Штрома и тотчас, бросилась в холл.

— Он сознался? Вы теперь полностью уверены?

Штром выглядел смертельно уставшим, изнуренным. Он опустился в мое удобное кресло с таким видом, как будто все силы навсегда покинули его.

Я сварила крепкий кофе и приготовила ему несколько бутербродов.

— Уэллер настаивает на том, что он не имеет никакого отношения к смерти миссис Гэр. Больше из него ничего не удалось вытянуть. Если он виновен, то он блестящий актер!

— Не могу себе представить, чтобы кто-то устоял против вашего допроса, — сказал Ходж.

— Это едва ли кому-то удается! — самоуверенно ответил лейтенант. — В конце концов они все сдаются. Если Уэллер действительно убил эту старуху да еще пытался убить вас, мисс Дакрес, то он самый отъявленный лгун, которого я когда-либо встречал. Но без его признания я ничего не могу поделать. У нас недостаточно доказательств, чтобы предъявить ему обвинение в убийстве и арестовать.

— У Уэллера первоклассный мотив,— задумчиво заметил Ходж. — Миссис Гэр отказалась платить долг и грозила вышвырнуть их отсюда. Кроме того, он знал, что она кое-что рассказала мисс Дакрес о его службе в полиции. Это могло оказаться для него опасным.

— Да я все это ему уже изложил со всеми подробностями! — простонал Штром.

— Ходж, — сказала я, — если ты еще дальше откинешься назад, ударишься вместе со стулом об стену! Я за то, чтобы отложить пока дело Уэллера в сторону и обсудить еще раз все остальное, что нам известно.

— Например?

— Думая о смерти миссис Гэр, нужно отвлечься от «дела Либерри». Может быть, одно с другим не имеет ничего общего. Единственное связывающее звено — это то, что в обоих случаях миссис Гэр является, так сказать, главным действующим лицом. Начнем с самого начала. Кто выигрывает от смерти миссис Гэр? Халлораны.

Штром и Кистлер застонали дуэтом.

— А теперь послушайте меня, — сказал мне Штром. — Вы когда-нибудь слышали о безупречном алиби? Эти Халлораны не столь изощренны, чтобы добыть себе такое алиби! И, кроме того, это люди не того сорта, чтобы подготовить такое покушение, какое было совершено против вас.

— А почему вы так уверены, что это был тот же самый человек, который убил миссис Гэр?

Снова оба застонали.

— Это мы уже достаточно подробно обсуждали!

— Несмотря на это, у нас нет настоящих доказательств, — настаивала я.

— Лучше пусть меня сожрут заживо, если мне придется еще раз с самого начала пережевывать все это дело! Скажите-ка, Кистлер, может быть, у вас тоже есть такая же блестящая идея, как у мисс Дакрес?

— Похожая.

— Выкладывайте!

— Я подозреваю только одного человека. Именно его я подозревал с самого начала — Баффингэма.

— Баффингэма?

— Да.

— А какая причина могла быть у Баффингэма?

— Понятия не имею. Но когда я представляю себе всех жильцов этого дома и задаю себе вопрос, «кто?», моя первая инстинктивная мысль — Баффингэм.

— Хм, — хрюкнул Штром.

— Он также находится в тяжелом финансовом положении.

— Несколько сотен долларов ничем не помогут его сыну.

— Кроме того, у этого человека ужасно несчастный вид, — вставила я.

— Это говорит голос любви к ближнему! Очень часто люди соболезнуют тем, кто пытался их убить!

— Средством для чистки одежды! — с отвращением сказала я.

— Вернемся к делу, молодежь, — призвал Штром. — На мой взгляд, убийца должен быть либо хитрее и умнее, чем любой из нас, либо настолько глуп, что на него просто никто не обращает внимания. Я знаю людей такого сорта.

— Первое описание подходит мистеру Кистлеру, — любезно заметила я.

— Спасибо. Зато второе очень похоже на тебя!

— Вот как? А я представляю себе кого-то, чья голова так сильно занята совсем другими делами, что предмет нашего поиска ему совершенно безразличен.

— В эту характеристику хорошо вписывается Баффингэм!

Кистлер предложил пригласить сюда Баффингэма, и Штром приказал дежурному полицейскому немедленно привести его. Баффингэм появился в моей комнате через несколько минут.

— Я тут еще кое-что вспомнил, Баффингэм, и поэтому хотел бы еще раз допросить вас, — сказал Штром в своей обычной опасно-спокойной манере. — Я просмотрел материалы по «делу Либерри». Вы к этому делу, Баффингэм, прямого отношения не имеете, но у меня нет никакого сомнения в том, что вы в былые годы были как-то связаны с… хм… промыслом миссис Гэр. Может быть, вы были когда-то сутенером?

— Я не знал миссис Гэр, пока не въехал сюда.

— А Уэллеров?

— Конечно, я знаю Уэллеров. Они ведь тоже уже довольно давно живут в этом доме.

— Вы знаете, что Уэллер раньше служил в полиции?

— Точно не знаю, но предполагал нечто подобное.

— Знали ли вы его во времена «дела Либерри»?

— Нет.

— Вы отвечаете очень уверенно. Тогда, значит, вы знаете, когда это происходило?

— Конечно, помню. Ведь газеты были полны сообщений об этом деле.

— Чем вы тогда занимались?

— Я работал в одной аптеке. Я ведь всю жизнь работаю в аптеках.

Помолчав некоторое время, лейтенант задал следующий вопрос.

— Работали вы когда-либо в аптеке Стейнца на углу Кливленд-авеню и Сен-Симон-стрит?

Так же, как и в прошлую пятницу, в глазах Баффингэма появилось какое-то странное выражение, которое, впрочем, тут же исчезло.

— Да, там я тоже когда-то работал.

— Когда? — прозвучало как пистолетный выстрел.