— Мистер Хоуп, — сказал он, — рад вас видеть.
Мэтью пожал его руку. Влажное, вялое рукопожатие.
— Мистер Холден, я представляю интересы одного человека по имени Ральф Пэрриш, которого…
— Да-да, я знаю. Я читал все об этом в газетах. И я в это втянут, да?
Этакий кокетливый, проказливый взгляд, который ухитрился выразить две различных реакции. Я? Втянут в какое-то убийство?! Какая нелепость! Но в то же самое время: я!Втянут в убийство! Ах, как интересно, как волнующе!
— А вы втянуты? — спросил Мэтью.
— Точно не знаю. Но вы здесь, и я должен узнать — почему.
— Мистер Холден, примерно лет шесть тому назад…
— О, Бог мой, это, — сказал Холден и отмахнулся толстой рукой.
— Ваше внезапное увольнение из этой компании…
— Да-да, — нетерпеливо сказал он.
— И ваш последующий иск по поводу клеветы…
— А такжепопытки опозорить меня, — сказал Холден.
— И это было улажено вне рамок суда.
— Да. За полмиллиона, их было достаточно, чтобы я купил себе вот это маленькое заведение, спасибо. Эта великая красавица, [15]наверно, не понимала, что окажется в беде, делая такие нелепые заявления прессе. Иначе бы поостереглась. Да я бы превратил эту пивоварню в автомобильную стоянку, если бы она не уладила дело полюбовно.
— Под великой красавицейвы…
— Ну да, это Великое Пиво,как фамильярно величают нашу любимую управляющую. Или еще, если уж начистоту, Элизу зовут Рыжей Сукой.
— А почему она вас уволила?
— Вам нужна истинная причина или пристойная?
— Если вам угодно — обе.
— А почему я вообще должен вам что-либорассказывать?
— Вы вовсе не должны. Но я всегда могу попросить о…
— Да-да, дать показания под присягой, как мне все это надоело!
— Да, это малоприятная форма общения.
— Мне все это хорошо известно, — сказал Холден и вздохнул. — Я уже давал эти проклятые показания под присягой… — Он снова вздохнул. — Она сказала, что я обокрал компанию. Это было пристойнойпричиной, чтобы уволить меня.
— Обокрали, как?
— Ну, что крадут люди, мистер Хоуп? Не газетные же вырезки или резиновые бинты? Конечно же, огромные суммы денег.
— То есть?
— Для пивоваренного дела не требуется много народу, вы знаете. Двадцать человек в дневную смену, пятнадцать — в вечернюю и в ночную. Плюс пара контролеров, и еще главный мастер для каждой из смен. Человек сорок, максимум сорок пять, которые вырабатывают два миллиона баррелей пива ежегодно. Так что можно сказать, что это низкие накладные расходы, не правда ли? По крайней мере, в том, что касается рабочей силы.
— Да, я бы тоже сказал так. Но какое это имеет отношение к…
— Управление — это нечто другое. Когда я начал работать на Брэчтмэннов, у них было семь пивоварен по всей стране, причем каждая из них имела местную группу управления. Я был агентом по закупкам. Из-за этого-то и разгорелся весь сыр-бор. Вы любите пиво?
— Благодарю вас, нет.
— А я выпью немного, если вы не возражаете, — сказал Холден и двинулся через всю комнату к холодильнику. Его брюки, широкие, как пижама, развевались на ходу.
— Я пристрастился к нему, работая на Брэчтмэннов. Это приходится кстати, когда имеешь дело с грубой работой. Он достал из холодильника банку, открыл ее, поднес ко рту и выпил. — Обожаюпену, — сказал он. — Вы женаты?
— Разведен.
— Педик?
— Нормальный.
— Жаль, — сказал Холден. — Так о чем мы говорили?
— Вы работали агентом по закупкам на…
— Да. А агент по закупкам при пивоварне отвечает за приобретение ингредиентов, из которых и приготовляется пиво. Это — солод, хмель и либо рис, либо зерно.
— Угу, — сказал Мэтью.
— Вы знаете, что такое солод? А хмель? Тоже нет? Ну что вы! Хоть немного всякий знает. Хмель — это высушенные созревшие цветки хмеля, в них содержится горькое ароматическое масло. Когда я работал на Брэчтмэннов, покупал хмель в Вашингтоне, в Айдахо, в Орегоне, даже в Польше и Чехословакии. Смесь разных сортов хмеля в различных количествах придает сортам пива их отличительный вкусовой букет. Рецепт пива «Золотая девочка» был секретным. Я его знал, поскольку именно я делал закупки.
«Он украл этот секретный рецепт и продал его компаниям Анхузера и Буша или Пабсту или Миллеру… Вотпотому-то она его и уволила», — подумал Мэтью.
— Я не крал секрета, если вы об этом подумали, — сказал Холден. — По сути дела, я не крал вообще ничего.
— А Элиза Брэчтмэнн заявила, что вы украли.
— Ну разумеется! — Брови Холдена поднялись. — Что еще можно было ожидать от сучки ее полета?
— Заявила, что вы украли у нее огромные суммы денег, разве не так вы сказали?
— Да.
— Ну, а точнее?
— Солод. В этом-то и суть дела. Она заявила, видите ли, что я пожирал солод их компании.
— Я все-таки не знаю, что такое солод.
— Пивоваренный солод, или ячменный, — это одно и то же. Он важен для пивоваренного процесса и выцеживается из сырого ячменя… не буду входить в детали, потому что, по правде говоря, это слишком скучно. Достаточно сказать, что без ячменного солода, мистер Хоуп, вообще не будет никакого пива. И вот теперь-то мы и добрались до сути обвинения нашей великой красавицы.
— И в чем же эта суть?
— Потерпите, мистер Хоуп. — Холден вздохнул. Потом отхлебнул пива. И посмотрел на жестянку. — Было время, когда я испытывал отвращение к запаху солода. Ах да, — он сделал еще глоток, — когда я работал на Брэчтмэннов, мы владели солодовнями, которые обеспечивали тридцать процентов наших потребностей в солоде. Но тридцать процентов — это все же не сто, и поэтому мне пришлось обратиться к зарубежнымсолодовникам, чтобы приобрести недостающие семьдесят процентов. Вы должны понять, как много солода мы ИСПОЛЬЗОВАЛИ,мистер Хоуп, и как дорого он обходился нам.
— И сколько же вы использовали?
— Чтобы сварить два миллиона баррелей пива, которое мы поставляли на рынок ежегодно, нам нужно было шестьдесят три миллиона фунтов солода.
— Такая уйма солода, — сказал Мэтью. — И во сколько он вам обходился?
— Цены на бушель меняются все время, но в тысяча девятьсот восемьдесят первом году мы тратили около пяти миллионов долларов ежегодно на солод, который мы получали из внешних источников.
— Пять миллионов, — протянул Мэтью.
— То ли прибыль, то ли убыток, — улыбнулся Холден. — По мнению Элизы, это была по большей части прибыль.
— Как же так? Она ведь заявила, что вы воровали, но как?
— Возвращал обратно часть уплаченных денег, от разных солодовников, с которыми я имел дело.
— И насколько крупные суммы вы возвращали?
— Пятьдесят центов за бушель.
— Разве это много?
— В одном бушеле тридцать четыре фута солода. Подсчитайте-ка, мистер Хоуп.
— Лучше сами подсчитайте.
— Мы использовали шестьдесят три миллиона фунтов солода в год. Разделите это на тридцать четыре фунта в бушеле — и вы получите один миллион восемьсот пятьдесят тысяч бушелей, что-то близкое к этому.
— При возврате пятидесяти центов за бушель.
— Так заявила Элиза.
— Это же масса денег.
— Я был бы рад их иметь, — сказал Холден.
— И какое доказательство у нее было для подобного заявления?
— Да никакого.
— И все-таки она уволила вас и сказала газетчикам…
— Сумасшедшая баба. — Холден покачал головой.
— Так почему же она вас уволила, мистер Холден? Вы говорите, что была пристойная и истинная причина. В чем заключалась истиннаяпричина?
— Вы хотите сказать, что вы не заметили? — спросил Холден и улыбнулся. — Ведь я же педик. Мой любовник оказался ее хорошим приятелем.