- Эта фирма, - бормотал Самецкий, бегая по комнате кругами, - она держится исключительно на директоре. Как только с Веселухой что-нибудь случится...
Здесь Самецкий остановился и посмотрел на календарь. Первая цифра года на нем показывала "2"; девяностые годы прошли безвозвратно. Это Самецкого не остановило:
- ...Что-нибудь случится, - отчетливо и холодно повторил он, "Амарант" лопнет. И уж по крайней мере - никакого тендера!
Вечером Веселуха со своей юной женой возвращались из театра через большой сад. Все кругом было тихо. С одной стороны сада высился музей, с другой была перекопанная улица, на которой шел ремонт, с третьей стояли полуразрушенные необитаемые домики из тех, что строили немцы после войны. Далеко у стены сидели влюбленные, еще дальше, совсем за деревьями, шел собачник с собакой, а больше в саду никого не было.
- ...современность - это хорошо, - говорила мадам Веселуха, - но нельзя же так переигрывать!
На щеках у нее были красные пятна от долгого сидения в духоте. Светло-зеленое платье, оживленный взгляд, грудь и шея белеют в находящем сумраке, - Веселуха смотрел только на жену, и, наконец, остановился и стал ее целовать, сначала в губки, а потом во все места. Мадам Веселуха ахала и радостно барахталась в его объятиях.
Тут из мохнатых лопухов послышался легкий хлопок, - Ян Владиславович беззвучно расцепил руки и повалился к корням высокого дуба, орошая тропинку и траву густыми каплями крови. Мадам Веселуха бросилась в кусты, и там, лежа, вытянула из сумки мобильник.
- Алло! - зашептала она, прижимаясь к грязи. - Убийство!
Вспомнила про жену генерала Лохрина, обвиненную в убийстве мужа, и спешно добавила:
- Это честно не я!
- Эй, мать! - крикнул Веселуха от дерева. - Ты какой телефон набрала?
- Ноль два, - ответила перепуганная мадам Веселуха. - А что?
- Набери еще ноль три, - посоветовал Ян Владиславович и отключился.
Ну, тут понаехало товарищей с мигалками, понатоптали вокруг, как смогли, нашли оружие, нашли тепленькое место, где лежал киллер, но самого его, конечно же, там уже не было. Потом приехали Рябинин и Лукин; врач не стал скрывать от них всей серьезности положения, а наоборот, как это у них заведено, брякнул что-то вроде этого:
- Очень мне удивительно, что он сразу не помер! Ну, ничего, не бойтесь, еще помрет.
Лукин заверил врача, что он не боится, а мадам Веселуха заплакала: ей вовсе не хотелось оставаться молодой вдовой.
- Ну, не реви, - сурово сказал ей Рябинин, засучив рукава. - Вот если бы ты за него по любви замуж выходила, можно было бы и пореветь. А так реветь нечего; да он и не помрет.
Эта уверенность Михаила Николаевича в том, что шеф останется жив, придала духу и всем остальным; мадам Веселуха решительно вытерла слезы и отправилась спать у стеночки и раздавать деньги врачам, а Лукин многозначительно вздохнул и шепнул Рябинину:
- Это из-за тендера. Я говорил ему, что не стоит ввязываться в это дело. Теперь-то он, наверное, понял, да поздно.
Рябинин в ответ только сложил губки: что-де тут размовлять.
- Я мстить, как бандюки в детективах, не умею, - сварливо сказал он. Я технарь, а не "новый русский". Пусть милиция разбирается.
"Амарант" без Веселухи опустел и помрачнел. Сборщики в особенности ходили, как замороженные, да и вообще работалось плохо, руки опускались, один Рябинин вселял во всех уверенность.
- Нефиг рассупониваться! - кричал он властно. - Работать! Все будет хорошо с вашим шефом!
Наталья Борисовна Денежкина плакала, а руки ее так и мелькали - она, как многие женщины, умела одновременно горевать и работать, это хорошо описано у Некрасова.
На третий день из больницы позвонили и сказали, что Веселуха пришел в себя и желает дать некоторые распоряжения насчет стратегического развития фирмы, - и добавили, что компаньонам следует поторопиться.
- Поторопиться! - кричал Рябинин, виляя между машинами по шоссе. - Как это понимать? Они что, хотят сказать, что Ян сейчас отбросит коньки?
Лукин хотел ответить, что это очень даже может быть, но не стал разубеждать Рябинина в его справедливом гневе.
В больнице сидели родственники и знакомые Веселухи: младший брат, сын от первого брака, теща, несколько приятелей и приятельниц разных сословий и состояний, и, конечно, мадам Веселуха. Они голосили и утирались большим цыганским платком тещи, держась за разные его углы.
- Прекратить! - велел Рябинин, большими шагами направляясь к ним. - Вы думаете, Веселухе приятно слушать ваши вопли?
- Помирает! - взвыла теща. - Сейчас помрет. Ой, спасите Яна Владиславовича, господин Рябинин!
Рябинин только поморщился, - врач открыл дверь, и они с Лукиным зашли.
Ян Владиславович лежал на кровати; в него со всех сторон были понатыканы трубочки и бутылочки. Лицо у Веселухи было грустное, из чего Лукин заключил, что ему, наверное, некомфортно.
- Как мне хреново, - просипел Веселуха, открыв правый глаз. - Какая сволочь этот Самецкий. Не мужик, а сплошные комплексы... Помираю, и хочу, чтобы вы...
- Никуда ты не помрешь! - решительно сказал Рябинин. - Ты просто притворяешься.
- Не притворяюсь, - Веселуха открыл оба глаза и навел мутные взоры на компаньонов. - Приказываю вам долго жить. Рябинин, читай Ли Якокку и Хайека. Лукин, не воруй. Новые разработки... у меня в компе, но там не все... найдете на листике...
Рябинин не нашел что ответить на эти горестные распоряжения, и отвернулся вполоборота, а Лукин сказал:
- Это все из-за тендера, Ян, вели вычеркнуть нашу фирму из списка участников.
Веселуха закатил глаза, и врач, забеспокоившись, к нему придвинулся, но Ян Владиславович неожиданно внятно и определенно сказал:
- Только через мой труп.
- Все, хватит, - вмешался врач, - он устал. Кыш, говорю, скажите спасибо...
И он погнал Лукина и Рябинина прочь, выталкивая их в шею, - но они услышали, как вслед им Веселуха вымолвил:
- Слышите! Завтра же мне отзвониться!
Должно быть, на лице у Рябинина отражались разные чувства, потому что родственники и знакомые кинулись ему навстречу и хором воззвали:
- Ну? Что?
- Порядок, - заверил их Рябинин. - Будет жить. Но как, черт возьми, я ему отзвонюсь? Среди всей этой аппаратуры мобильник не принимает.
Итак, "Амарант" принял окончательное решение участвовать в тендере. Здание было превращено в настоящую крепость; Рябинин, как потомственный дворянин имевший разрешение на охотничьи ружья, призвал предка, и они долго советовались о том, как превратить фирму в настоящий магнатский замок. Хотя сам дом был в плачевном состоянии, подход к нему был только один, что весьма удобно для обороны.
Оставался один-единственный, коренной, решающий вопрос: как снизить цену?
- Мы, конечно, можем на это пойти, - пожимал плечами Лукин, - но в два с половиной раза!
- Дешевые приборы, - сказал Рябинин, откусив от бутерброда с медной проволокой. - Я разберу наш прибор и вытащу из него все лишнее.
- Как твой младший сын, - усмехнулся Лукин, - ложкой выковыривает из борща цветную капусту.
Рябинин уселся на стульчик, зажал прибор между коленками и принялся выдирать из него винтики и шпунтики. Дело шло туго. Вначале вместо новых дорогих кристаллов были вставлены старые - те самые кристаллы фторида лития. Потом Рябинин, следя, чтобы старые материалы были не менее надежны, чем новые, удешевил все второстепенное, убрал несколько датчиков, - сердце у него разрывалось, - и расчетная себестоимость прибора с торжественным скрежетом уменьшилась на семь процентов.
- Это смех один, - жаловался Рябинин Паше Ненашеву и Лукину. - Давайте скажем Веселухе, что это смех!
Веселуху уже перевели в палату. Он лежал, благодушный и радостный, мадам Веселуха сидела рядом и чесала директора за ушком, - как Рябинину не хотелось его расстраивать!