Женщин Веселуха любил, но не уважал.
- Денежкина Наталья Борисовна, - сказал химик бодро.
- Очень приятно, - кисло сказал Веселуха. - Н-ну... посмотрим. Вам чего-нибудь нужно для вашей работы?
- Пол под весы зацементировать, - благоговейно сказала Наталья Борисовна, кланяясь.
Раньше Наталья Борисовна работала на одну из тех нефтеналивных контор, что спаивают нашу экономику и заваливают акционеров золотом. Платили ей неплохо, да вот муж у Натальи Борисовны был военный человек. - "Служивый", как она объясняла. В молодости Наталья Борисовна питала неизъяснимую слабость до мундира. И вот теперь муж вышел в отставку и поселился у своей мамы - в Питере, ну и дочку хотелось в хорошую школу отдать, - так объясняла Наталья Борисовна, оглядывая зорким взглядом свою комнату, вытирая пыль, разглаживая складки и расставляя склянки.
На следующей неделе Веселуха сказал Рябинину:
- Пойду посмотрю, что там новый химик делает. Хоть освоилась она с прибором или нет. Может, она не врубилась еще, как он работает.
И Веселуха пошел.
В лаборатории горел свет. Наталья Борисовна в халате поверх толстого свитера и в сапогах стояла у прибора. Одной рукой она ставила в кювету пробу ила для Петербургского водоканала, другой рукой печатала на компьютере методику. К уху прижалась телефонная трубка, в которую Наталья Борисовна ворковала что-то очень сладкое и в то же время, несомненно, химическое:
- Да, татарская нефть, наверно, да... серы там много... да... Да, конечно. Вы можете к нам подъехать... Да, конечно, мы будем очень рады...
За столом расселась противнейшая и очень глупая тетка из Ханты-Мансийска; она поглощала шоколад и пила чай. От тетки распространялся запах чеснока. Она третий день училась работать на приборе. Никто не мог ее научить. Рябинин уже отступил, матерясь, и даже Паша, девизом которого было "Клиент всегда прав", только руками разводил, настолько глупа и противна была эта тетка.
- Вот, клиентов обучаю на приборе работать, - радостно доложила Наталья Борисовна Веселухе. - Мы очень быстро учимся!
Тетка жеманно прикрыла глаза и молвила:
- Тут еще проценты надо считать, а я не умею... мне это по специальности не требуется...
- Смотрите, - ласково подхватила Наталья Борисовна, - вот у нас пять и шесть десятых - это сто процентов. А восемьдесят процентов - это будет сколько?..
В этом месте Наталья Борисовна, не прекращая печатать, подхватила левой рукой с полу маленький тазик, в котором плескалась бурая жидкость, и лихо влила из тазика в пробирку ровно тридцать семь миллилитров.
- Восемьдесят процентов - это будет четыре, - брюзгливо сказала тетка.
- Нет, нет, - проворковала Наталья Борисовна, отбирая пробу, - вот смотрите...
Веселуха одобрительно хмыкнул и удалился.
Клиенты шли на Наталью Борисовну косяками. Они толклись у нее в лаборатории, наглые, требовательные; несмотря на то, что почти все они были химиками, руки у них росли из жопы; они ворчали по поводу гостиниц и надменно говорили: "А вот у нас в Нижневартовске!" Некоторые из них пахли перегаром, иные - жвачкой "Орбит без сахара". Они делали, что хотели, а хотели все разного, но все одинаково уезжали с прибором под мышкой и с аналитической методикой в зубах, и все они, даже самые тупые, умели работать на Веселухином приборе.
- Смотрите внимательно, - интимно говорила Наталья Борисовна, - я вам еще раз покажу, а потом запишу по пунктам...
- Как у вас на них терпения хватает! - восхищался Паша. - Знаете, у вас прирожденный талант продавать!
- Да ничего я не продаю, - стеснялась Наталья Борисовна. - Просто к нам все такие милые люди приходят, с ними так приятно общаться! Работать не мешают...
В прекрасный и мартовский день, когда заснежен был город, и сугробы со стороны земли подмачивала влага, когда среди полянок ледяных, луж и снежных гор начинало пахнуть весной, Наталья Борисовна пришла к Веселухе, и, прячась в собственной тени, таинственно сказала:
- Знаете чего. Я вам докладную записку написала.
Дома ее ждала дочь Анастасия, которая любила читать исторические романы, и кот Василий, который любил есть мясо и пить пиво. Усы старили Василия и в то же время придавали ему разбойный вид. Муж Натальи Борисовны, полковник в отставке Денежкин, приходил домой одиннадцать и падал с ног; такова была цена его личной конверсии.
А в докладной записке Наталья Борисовна написала Веселухе, что Газпром объявил тендер на поставку спектрометров.
- Тендер наклевывается, - сказал Веселуха.
- Невозможно! - на два голоса сказали Рябинин и Лукин. - Невозможно. У нас и так сорок девять человек работает. Если мы наймем еще кого-нибудь, нам придется платить другие налоги. И все псу под хвост.
- А ты что думаешь об этом? - спросил Веселуха Пашу.
- Я не думаю, я считаю, - заявил Паша. - Я всегда все считаю! На двадцать пять ходов вперед, назад, вверх, в стороны и вниз.
Он засунул ладонь за ремень и принялся ходить вокруг стола, рассказывая, как он считал и к чему пришел. Веселуха слушал-слушал, а потом посмотрел в сторону и сказал:
- Ну что ж. Тендер надо выиграть.
Больше он ничего не сказал. Денежкина победно пискнула и унеслась под руки с двумя подгнившими дядьками из Одессы.
- Ну, уж так-таки и выиграть, - возмутился Рябинин. - Очень нагло с нашей стороны! Мы выиграем, а остальные фирмы как будут жить?
- Никак не будут, - пообещал Паша. - Но мы будем плакать на их поминках.
- Отставить шапкозакидательские настроения! - приказал Веселуха. - Всем перейти на усиленный режим работы. Выдать сборщикам по плитке шоколада и по салфетке, чтобы они не измазали шоколадом прибор. Паша и Наталья Борисовна, вы едете на выставку-ярмарку "Без химии не жизнь" охмурять газпромовцев! С прибором.
- А где эта выставка? - спросил Паша.
- В Нефтепресыщенске.
- О-о, - простонал Паша, - мне столько не выпить.
В Питере потихоньку наступала весна, а Нефтепресыщенск был еще погружен в густые сугробы и продуваем злыми ветрами. Однако сугробы были не простые, а сахарные, а ветер дышал легким ароматом дорогих духов. Дорожки в городе каждый Божий день посыпались золотым песком. Все дома в Нефтепресыщенске были построены из мрамора и карельской березы, а в теплых внутренних двориках, которые рабы по ночам облизывали языком, били фонтаны из рейнского вина и росли тысячелетние кипарисы.
- А у вас-то в Питере богато народ живет? - спросили их газпромовцы.
- Вокруг нашей фирмы все живут богато! - гордо ответил Паша. - Мы градообразующее предприятие. Если вам кто-нибудь будет врать, что Петербург построил Петр Великий, не верьте: этот город вырос из нашей фирмы.
Шумела, гремела по морозу выставка-ярмарка "Без химии не жизнь". Она совпала с масленой неделей, и в угоду газпромовцам все, кто участвовал в тендере, должны были нарядиться в маскарадные костюмы. Наталья Борисовна Денежкина, наряженная лисичкой, стояла рядом с прибором и зазывала:
- Пожалуйте сюда, товарищи-господа, хлопцы и барыни, милостивые государи и государыни! Только у нас, здесь и сейчас! Прибор рентгеновский флюоресцентный, уровень определения пятипроцентный! Двести измерений в день, проверяй кому не лень!
Рядом тусовались сытые газпромовцы и их веселые детки с блестящими глазами; они с интересом смотрели на прибор и на Денежкину с лисьим хвостом и в маске. Тут подбежал Паша, чьей обязанностью было поить газпромовцев можжевеловым напитком, и крикнул:
- Наталья Борисовна, дай десяточку.
- Возьми в кюветке, - сказала Денежкина, беседовавшая с темноволосым горбуном в феске и малиновом плаще.
Паша протянул руку, и стоявшие вокруг детки ахнули: из прибора выползла аккуратненькая новая десяточка!
- Тетя, а нам сделай по десяточке! - закричали детки.
- Фи, как не стыдно клянчить, - голосом лисы Алисы заметила Наталья Борисовна, - ведь это не простые, это волшебные десяточки. Во-первых, их можно только заработать честным трудом. Во-вторых, их нельзя тратить на всякие пустяки.