Я последовал его примеру. И увидел эту самую луну, которая большущим фонарем висела, вроде бы и на самом деле ни на чем не держась, прямо на потолке окружающей Наш Общий Дом ядовитой среды.
— Полнолуние, — прошептала что-то очень за гадочное братец Принцесса. — Смотри, ка красиво…
А я даже не смог спросить, что означает слова «полнолуние» — в горле у меня все пересохло, a глаза, напротив, отчего-то стали влажными. Я не отрываясь смотрел на луну, и мне представлялось, что она едет по потолку, словно автомобиль по асфальту, то и дело ныряя в полупрозрачный шлейф выхлопных газов. Ныряя и выныривая. И это было действительно красиво…
У меня закружилась корона.
А братец Принцесса сказала:
— Звезды, ты видишь звезды? Вот эти маленькие сияющие камешки. Смотри на звезды…
А я и сам уже смотрел на сияющие камешки, похожие на маленькие лампочки, которые были развешаны в полном беспорядке по всему потолку того, что находилось за Железным Бастионом. Моя корона кружилась все сильнее…
— А прямо перед нами — деревья.
Я перевел взгляд на деревья, которые торчали из пола в нескольких десятках метров от Железного Бастиона не с моей, а с той, враждебной стороны, где меня не было, а была только враждебная всему живому ядовитая окружающая среда, и от небратцевского беспорядка, мною увиденного, мне стало совсем плохо.
— Когда за Железным Бастионом ночь, — продолжала говорить братец Принцесса, — почти все краски там гаснут, но даже сейчас ты видишь не только черный и белый цвет.
— Иллюзии, прошептал я. — Вражеские галлюцинации…
— Посмотри на небо.
— Куда?
— Вверх, туда, где звезды. Небо — темно-синее, луна — бледно-желтая. Завтра, когда ты выйдешь туда при свете дня, увидишь, что небо — голубое, трава и листья деревьев — зеленые… Что с тобой? Ты плохо себя чувствуешь?
Мои ноги еле держали тело братца Пилата III, он закрыл глаза и молча кивнул.
— К этому нужно привыкнуть, там слишком красиво, — сказала братец Принцесса.
— Иллюзии, — проскрипел я сквозь зубы. — Ядовитые испарения проникают к нам через глазки. Вот я и отравился…
Он нежно коснулась нежной ладонью моей щеки.
— Бедненький мой Пилатик… Не ядовитые испарения к нам проникают, а красота, чуть-чуть. Открой глаза.
Я открыл. Глаза братца Принцессы были возле моих. Наши глаза были совсем рядом с глазком в Железном Бастионе. Глаза братца Принцессы были странными: не серыми, как обычно, а почти того же цвета, что и потолок окружающей среды рядом с луной, и в них я видел все то, что видел тут, но главное — там, за Железным Бастионом.
— Ну, видишь?
— Вижу, — выдавилось из меня.
— Ты видишь мою душу. Я вижу твою. Видишь, там тоже есть небо, луна и звезды, там тоже есть свой Железный Бастион, даже свой Сам Братец Президент и Белый Полковник там есть… Все вокруг — только отражение наших душ. Мы свободны и счастливы, когда в наших душах нет Железного Бастиона…
Тут мои ноги совсем отказались держать тело братца Пилата III на ногах, и я осел всем своим телом прямо на пол Великой Мечты Нашего Дома.
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
Всю дорогу в спецлифте наверх братец Принцесса рассказывала мне о жизни на двадцать первом ярусе, я молча слушал, все еще находясь в состоянии некоторого отравления, и не переставал удивляться слышимому. Когда в холле отеля «Черное яблоко» он на прощание пожала мне руку, я, сам того не очень желая, подумал и сказал:
— Принцесса, братец Белый Полковник приказал мне бороться с твоими причудами, но сейчас я скажу тебе только то, что думаю сам, причем своим умом. Принцесса, ты действительно… Понимаешь, тебе только кажется. Только кажется — и все. Вот. На меня самого иногда это тоже находит, я тебе уже говорил. По утрам. И когда мне кажется, в мой странный желудок приходят разные странные мысли, я гоню их прочь, я всеми силами им сопротивляюсь. Потому что нельзя не сопротивляться. Ну вот, давай с тобой здраво разберемся: что же все-таки лучше — когда кажется что-то или когда так и есть на самом деле. Если мне кажется — значит, я сошел с ума. Если мне это не кажется — сошли с ума все остальные в Нашем Доме. Что же лучше? Лучше, если сошел с ума только я… Если мне не кажется, что я не очень счастлив, если на самом деле я несчастлив, тогда просто нужно взять веревку, привязать ее в дворцовом кабинете к крюку бачка и повеситься…
Братец Принцесса не дала мне договорить, он прижалась ко мне всем своим маленьким, теплым и нежным телом и прошептала:
— Я люблю тебя, Пилатик…
— Как… люблю? — растерялся я.
— Глупенький, ах какой же ты все же глупенький… — Он заглянула в мои глаза — мне показалось, что я снова увидел в его глазах то, что располагается за Железным Бастионом, — поцеловала в губы и, оттолкнув меня, побежала в свои апартаменты.
А я вдруг понял, что он хотела сказать, когда сказала то, что сказала.
Несколько минут я стоял посреди холла в полнейшей растерянности. «Люблю, люблю, люблю…» — звучало в моих ушах. Мне очень хотелось броситься вслед за братцем Принцессой. За братцем Принцессой мне хотелось броситься очень… За братцем Принцессой? Ты что это себе позволяешь, а, братец Пилат III, рявкнул я сам на себя, ведь это не просто братец, несколько от тебя физиологически отличающийся, — братец в двадцатиоднозубой короне! Братец Принцесса!! Сынок Самого Братца Президента!!! И все равно братец, которая меня любит и которая, можно не сомневаться, меня сейчас ждет… Ждет, в тоске размышлял мой ум, но ведь он не просто братец — братец Принцесса! Вон сколько зубьев в его короне! Столько же, сколько в короне Самого Братца Президента, которая на Самом Братце Президенте, дай ему Сам Братец Президент здоровья! Как же я туда пойду, если он мне этого не приказывала?! И как же я туда не пойду, если он меня ждет?! Ждет такая корона!!! Но ведь он ничего такого мне не приказывала…