Выбрать главу

Увидев толпу, я вдруг вспомнил, что увидел толпу в четверг, значит, в это самое время по нашему девятому ярусу собирался проехать трамвай с одним из братцев мыслеводителей из Кабинета Избранных.

Пристроившись в конец толпы, я стал ждать. Тут было много переодетых в штатские конспиративные фраки братцев из Ордена Великой Ревизии и братцев из Ордена Святой Экзекуции, которые крайне зорко бросали по сторонам бдительные взгляды. Один из этих взглядов попал прямо в меня. Я отвернулся лицом к ближайшему шикарному дворцу и стал смотреть на ближайшую стену, которую снизу доверху облепляли предвыборные плакаты обеих кабинетных партий: белая кошка в черную полоску — левосторонней, черная кошка в белую полоску — правосторонней. Несмотря на то, что выборы уже давно прошли, плакатами были оклеены все шикарные дворцы на всех улицах всех ярусов всего Нашего Дома, делая все это еще гораздо шикарнее.

Обе партии призывали голосовать за Самого Братца Президента. Мне сильно захотелось проголосовать за братца Президента еще раз.

Но тут из-за угла вышел трамвай. Я надеялся, что первым к остановке прибудет обычный, рейсовый, а это оказался не обычный, не рейсовый, — это оказался даже не спецтрамвай для тех, у кого имелись спецкарточки о выслуге, а кабинетный, бронированный, в яркую широкую полоску, с затемненными и пуленепробиваемыми окнами, за которыми в трамвае сидел демонстрировавший нам нерушимую с нами связь братец мыслеводитель из Кабинета Избранных. Трамвай остановился. Открылись двери. Какой-то братец из толпы попытался придвинуться к трамваю поближе, видимо, чтобы получше разглядеть невиданную двадцатиоднозубую корону, но его тут же оттеснили братцы орденоносцы из обоих Орденов, скрутили и поволокли. Все остальные громко крикнули «Ура» и «Да здравствует Кабинет Избранных!» Я постарался, чтобы мой крик был самым громким криком. Звякнул звонок. Двери закрылись. Трамвай пошел дальше, по улице, стиснутой с двух сторон полосатыми громадами шикарных дворцов, упиравшихся крышами в потолок девятого яруса, оканчивающейся в далекой дали невообразимой мощью неприступного Железного Бастиона, певшего, как и всегда, вечную песню радости нашей бесповоротной победы над диким хаосом окружающей Наш Общий Дом ядовитой среды.

Я посмотрел вслед ушедшему трамваю. Следующего пришлось бы ждать никак не менее десяти минут. Поразмыслив, я решил рискнуть: добраться до родного департамента по пятнадцатому ярусу.

Пройдя беглый таможенный досмотр, во время которого братцы таможенники, конечно же, не преминули уговорить меня уступить им еще пару монет, я сошел на пятнадцатый ярус.

Рядом со стоянкой такси, на мое счастье, святых экзекуторов не оказалось. Я залез в автомобиль и назвал братцу таксисту родной адрес. Взглянув на мою корону, он протянул руку. Я порылся в карманах, вложил в братцевскую руку пять пятнадцатизубовиков и те пятизубовики, которые были всучены мне братцем Великаном в его паршивой шикарной забегаловке, так как понял, зачем ко мне эта рука была протянута. Братец таксист молча спрятал деньги в карман и все так же молча тронул автомобиль и нас с места. Его молчание показалось мне подозрительным, я было решил, что нужно испугаться, что он отвезет меня в ближайший участок Ордена Святой Экзекуции, но не испугался, так как вспомнил, что получил от братца Белого Полковника специальное спецзадание.

Впереди, на высокой полосатой тумбе, показался одетый в форменный полосатый фрак братец святой экзекутор, браво размахивавший туда-сюда полосатым экзекуторским жезлом.

— Пригнись, — сказал мне братец таксист.

— Да ладно… — ответил я на эту подсказку. И потом из самолюбия добавил: — Спецзадание.

Братец таксист кивнул короной, а братец святой экзекутор, меня не заметив, отвернулся в сторону. И мне стало обидно — когда нельзя, обязательно остановят, а когда можно, обязательно не остановят… «Тоже мне орденоносец, — подумал я, — так-то ты выполняешь свои служебные обязанности?» И решил сегодня же записать в книгу жалоб и предложений предложение о том, чтобы этого святого экзекутора сильно повысили в ранге.

После этого решения мои мысли вернулись к братцу Принцессе. А мысли о братце Принцессе заставили меня подумать о братце Белом Полковнике, интерес которого к братцу Принцессе теперь не вызывал во мне недоумения. Неясно мне было другое: почему он именно мне поручил сойтись как можно ближе с такой короной? Конечно, как и всякая любая другая порядочная шлюха, я являлся полу орденоносцем, то есть внештатным сотрудником Ордена Великой Ревизии, но ведь все-таки я не был профессионалом, а в любом ближайшем участке Великой Ревизии более чем хватало и профессионалов. Ответа на этот коварный вопрос я не находил и, чтобы больше не ломать себе понапрасну желудок, снова вернул свои мысли к братцу Принцессе.

Такси остановилось возле департамента, тем самым прервав все мои размышления, сколько их у меня ни было. А было их у меня вообще-то два: о братце Принцессе и братце Белом Полковнике. Но о братце Белом Полковнике я уже размышлять перестал, и думал только о братце Принцессе, поскольку братец Принцесса была красивая, а братец Белый Полковник, хоть он мне и очень нравился, нисколько от меня физиологически не отличался. Даже несмотря на свою корону. Вот братец Принцесса отличалась и короной, и физиологически. К тому же он была красивая, и я думал о братце Принцессе. Но тут такси остановилось.