–…Что нужно сделать…?
— Положи книгу на тот стул, что ближе, нужно чтобы он ее заметил и подошел посмотреть, в идеале взял ее, как только он подойдет, выскочи и постарайся напугать, нужно чтобы он отшатнулся, подойдя ко мне спиной.
–…Поняла…
Мрак из под моих ног струйкой потянулся вперед, всего лишь грязный отпечаток на портрете мира, если не знать куда смотреть, не заметишь. И пока палач раскладывал в жаровню щипцы и зажимы на стуле из объятий теней всплыл трактат Кхаштры, явив хор сотни голосов мертвых магов. Громоздкая и тяжелая словно стопка кирпичей она занимала весь стул. Старая и потрескавшаяся, отливающая тошнотворной желтизной человеческая кожа, похожая на застывший свечной воск и поверх нее выбитый из серебра кричащий клыкастый череп весь в огне. Окруженный гротескными рунами, похожими на уродливые насечки, буквально кричали всем, кто ее видел, что книга очень старая и далеко не простая.
Палач взяв с жаровни разогретые щипцы повернулся, и заметил на стуле на котором сидел герцог Савар книгу, серебряный череп поблескивал при тусклом и теплом свете толстых свечей. Он нахмурился, недоуменно на нее смотря. Я замер, даже боясь дышать, это был решающий момент, я пошел ва-банк, поставив на кон все. Если это не поможет, не поможет ничего. И на мгновение мне показалось, будто время застыло на лезвие кинжала. Душой такие моменты всегда чувствуешь.
Еще больше нахмурившись он оглянулся, не понимая, я все так же висел на крюке полностью нагой, и я захихикал дебильным смехом, чтобы не выходить из образа. Но видно любопытство взяло верх, и отложив щипцы он подошел к ней, смотря на трактат словно на ядовитую змею, готовую укусить. Но тут из-за стула резко выскочила Полночь зашипев и делая вид, что пытается его схватить, состроив очередной жуткий образ демона из бездны с громадным ртом.
Испугавшись, он вскрикнул и замахал руками, отмахиваясь от существа сплошь состоящего из мрака и теней, инстинктивно отпрянул назад. Как раз подойдя ко мне спиной, что мне собственно и было нужно. Качнувшись, я схватил его ногами и зажал на удушающий замок. Давя так сильно, как только мог, он захрипел, еще больше замахал руками пытаясь меня сбросить. Но он невольно подошел ближе, и получив точку опоры в виде моего палача я смог сбросить кандалы на которых висел с мясного крюка. И теперь вцепившись словно клещ душил его.
Мой несостоявшийся мучитель стал пунцовым, хрипел, отчаянно пытаясь вдохнуть и закричать, позвать на помощь, но во всем потерпел неудачу. А над ним, с глазами щелочками нависла Полночь, смотря как он умирает и впитывая щедро изливавшийся страх. Но в конце концов, его движения стали вялыми и он обмяк, а наградой мне стал звук лопнувшей струны угасшей жизни.
Отпихнув его обмякший труп я кинулся к своим вещам, сваленным в уголке, есть в дерьмовых сапогах вроде моих один несомненный плюс — мало кто хочет в них копаться. Сдвинув каблук-тайник левого сапога я достал плоский кожаный футляр. Внутри лежал мой любимый набор железных отмычек, крючок-вращатель, молоточек и клинышек, все это было хорошо смазано и начищено. И высунув язык от усердия принялся умасливать замок кандалов.
Все было на уровне рефлексов, такие кандалы вскрывать словно орешки щелкать. И спустя пару мгновений, замок сдался, обиженно щелкнув. И вздохнув с облегчением, я почувствовал, как по рукам потекла магия, сначала тоненькой струйкой все набирая силу. Эти кандалы были словно пиявка, выпивая силу из носителя, судя по всему прошло не больше часа, как мне их одели, а четверть источника уже была пуста.
— Полночь, забери книгу и уходим, — сказал я спешно натягивая штаны и сапоги.
Я схватил со стола длинный кинжал, больше похожий на свинорез. Единственное оружие, какое было в комнате, там было полно всяких увеселительных инструментов: все возможные щипцы, молотки, пила и плеть с металлическими кончиками. А вот оружия не было вовсе. Полночь забрала трактат и струйкой вытекла под дверь проверяя на наличие стражи, да только за дверью стражи не было. Лишь пара дуболомов стояла снаружи у входа в коридор, лениво переговариваясь и сетуя, что именно им досталась такая честь, когда все остальные празднуют.
Из соседней двери послышался вскрик полный боли и полилась отборная брань. Не узнать голос Германа я не мог, похоже он тоже развлекается. Я притаился возле двери Полночь скользнула в щель под ней, спустя секунду появилась обратно, ознаменовав свое возращение шелковым поцелуем холодного ветра.