На другой стене была раковина, маленькая плита и несколько шкафчиков с полированными латунными ручками. Синий диван стоял у большого окна, рядом с ним на полу стояла стопка книг. Не нужно было и спрашивать: Дэлайла сама видела, что Гэвин здесь проводил много времени.
– А кто закрыл все эти банки?
– Сарай, – озадаченно ответил он.
Дэлайла взглянула на его и заметила хитрую улыбку.
– Как такое возможно?
Он открыл один из шкафчиков у плиты и вытащил несколько приборов: шумовку, картофелечистку и красивый нож с рукоятью из слоновой кости.
– Она пользуется всеми этоми приборами, – Дэлайла хотела понять, как, но не успела спросить, а он продолжил: – Не хочешь взять домой что-нибудь из фруктов?
Воздух стал теплее, и Дэлайла широко раскрыла глаза, оглядываясь на окно и разыскивая взглядом согревший ее луч.
– Тепло стало потому, что она хочет, чтобы ты что-нибудь взяла.
Вежливо кивнув, Дэлайла выбрала банки с персиками и сливами, и Гэвин снял их с полок.
– И эти, – сказал он, добавляя баночки с соленьями в ее руки. Дэлайла покосилась на них, отчасти ожидая, что они поздороваются с ней, но банки оставались самыми обычными банками. – Мои любимые.
– А это место – твое любимое во всем доме?
– Одно из них.
– А какие еще?
– Кухня. Моя комната, – он пожал плечами и добавил. – Я люблю играть на пианино, но Столовая порой пугает.
Она вскинула брови в безмолвном вопросе.
– Его можно назвать отшельником, в комнате всегда холодно, а потому мне там не нравится, – он вывел ее на улицу, и ей показалось, что она сошла с корабля на берег – ее немного покачивало.
– Ты как? – рука Гэвина подхватила ее под локоть, нежно обхватывая теплыми длинными пальцами. Ощущение падения исчезло, стоило ей прижаться к нему, и она задумалась, не сделала ли это намеренно, ведь он уже обнимал ее, и она чувствовала себя прекрасно. Защищенной и устойчивой, и – к сожалению – отчаянно жаждущей поцелуя.
Они устроились на траве под вишневым деревом. Солнце сверкало, и Дэлайла смогла сесть так, чтобы лучи не светили в глаза. Так вышло, что при этом ее голова легла на плечо Гэвина.
– Можешь спрашивать еще, – сказал он. – Уверен, ты под впечатлением.
Она кивнула и поняла, что он это почувствовал, так как придвинулся ближе. Ощущение было таким, словно по ее венам пустили горячую воду.
– Дом как-то может удерживать предметы? Это так действует?
– Не знаю, что именно он делает, но, наверное, это самое удачное описание. Приборы двигаются. Духовка включается. Я чувствую, что Сарай все делает сама, но, может, там не только она участвует. Дом порой похож на… существо с множеством движущихся частей.
Она склонилась, цепляясь за его локоть, и он придвинул руку ближе, чтобы она смогла ее обхватить.
– Ты здесь счастлив?
– Да, – ответил он. – Ведь другого я и не знаю. Хотя моя жизнь в Доме отличается от жизней остальных.
Она понимала, что должна расспросить про Двор или про Дом, или как он учился ходить, говорить, общаться с другими людьми. Но вместо этого спросила:
– Ты уже приводил сюда девушек?
Он рассмеялся.
– Нет. Ты первая.
– Твое сердце когда-нибудь разбивали?
Его голос был настороженным.
– Этот вопрос не о Доме.
– Но ответь, – она посмотрела на него, любуясь его угловатой челюстью и тенью щетины на ней. Она задумалась, разрешит ли он ей нарисовать что-нибудь на нем. Кроваво-красные завитки или неровные серые линии, или слова, как он сам писал. Какие-нибудь руны, быть может, чтобы всех отпугивать от тех мест, где его хотела касаться только она. – Я твоя девушка и хочу знать.
– Справедливо, – с улыбкой ответил он. – Но нет, не разбивали. Вернее, не так, как ты сказала. Мне разбивали сердце много раз, пока я был маленьким, когда на меня не обращали внимания или насмехались надо мной. Но сейчас его вряд ли можно разбить.
Ее сердце чуть не разбилось.
– Это ужасно.
– Не совсем, – его пальцы сжали ее крепче, и все внутри нее отозвалось на этот жест. – Я не был одинок. Дом меня очень любит. Мебель для меня как семья, и я вполне счастлив. Я могу общаться с людьми онлайн, там они знают лишь мой ник и не догадываются, что я выращен Домом-Монстром, словно волками. И, конечно, теперь у меня есть ты.
Она улыбнулась.
– Да. Есть.
– Как я и сказал, человек вряд ли сможет разбить мне сердце. А вот Дом – да.
Ветви начали опускаться, пока не коснулись его свободной руки, не прижатой к ней.