Сердце забилось все быстрее, звук собственного пульса ревом отдавался в ушах. Она попыталась встать с кровати, но ее ноги и руки были словно прикованы, а мозг отказывался давать сигналы, чтобы заставить их пошевелиться.
По стене побежали сотни черных тел на тонких лапках, и их было так много, что она слышала, как они движутся. Они двигались волнами, собираясь в группы и превращаясь в слова:
НО
ОН
НАШ
Слова появились на стене, потом исчезли и затем сложились снова. Дэлайла застыла, а в горле застрял крик. Одеяла обхватили ее крепче, прижимая к кровати и разведя в стороны ее руки.
Кровать задрожала, когда она попыталась заглянуть, что творится вокруг. Изножье завибрировало, послышался звук скрежещущего металла. На миг свеча вспыхнула ярче, она увидела собственное перепуганное отражение в латунном столбике. Дэлайла в ужасе наблюдала, как столбики становятся выше, стремясь к потолку, и заостряются, словно копья.
Она забилась в путах, врезавшихся в кожу, пытаясь освободиться. И поверх шуршания снующих пауков и оглушительного звона металла постоянно слышалось быстрое биение сердца откуда-то снизу.
Дэлайла заплакала, по лицу потекли горячие слезы. Ее крик пронзил тьму, и все тут же умолкло. Ее руки и ноги внезапно оказались свободными, и Дэлайла тут же сжалась, прижав колени к груди.
Во всем доме резко зажегся свет, и послышался шум открывающейся и захлопывающейся двери.
Гэвин.
Быстро вытирая с щек слезы, Дэлайла заморгала из-за яркого света, когда услышала свое имя со стороны лестницы. Она взглянула на потолок, где пушистые облака плыли по снова безмятежному голубому небу. Никаких пауков, только серо-синие обои на стенах. Кровать тоже выглядела обычной. Медные столбики с мягкой обивкой были чистыми, без единого отпечатка.
У нее заболела голова.
– Дэлайла? – снова позвал Гэвин, после чего послышались его шаги, когда бежал по ступенькам.
– Я здесь, – сказала она, удивившись, что ее голос не дрожит.
– Вот ты где, – начал он, но помрачнел, увидев ее лицо. Судя по панике в его глазах и скорости, с которой он пересек комнату и сел рядом с ней, она выглядела не так спокойно, как говорила. – Что случилось?
Дэлайла схватила его за руку, такую холодную и уверенную.
– Ничего, – настаивала она, успокаиваясь и думая, что все это ей приснилось. – Я уснула.
– Кошмар? – спросил он, гладя ее по волосам.
– Просто сон. Я в порядке, честно.
Гэвин расслабился и, наклонившись, осторожно ее поцеловал.
– Видимо, очень плохой сон, – заметил он, заглядывая ей в глаза.
Дэлайла покачала головой и обняла его за талию. Сердце Гэвина билось спокойно у ее уха, и этот звук был удручающе похож на тот, что ее разбудил.
– Просто сон, – повторила она, закрыв глаза и пытаясь убедить в этом и себя.
Глава 14
Она
Дэлайла почти не спала ночью, боясь закрыть глаза и попасть в тот же кошмар. Ей и раньше снились кошмары, но этот был другим. Он словно был реальным. Слишком реальным.
Она была неуклюжей за завтраком, на нее укоризненно поглядывали родители. Пролила молоко, когда заливала им хлопья, ударилась о ножку стола и постоянно закатывала глаза, пока мама обсуждала длинные волосы нового упаковщика в магазине.
– Мам, длинные волосы – не преступление.
Белинда Блу фыркнула, вытащив чайный пакетик из своей чашки.
– Я хочу, чтобы город был прежним. Тихим, чистым и безопасным.
Теперь уже фыркнула Дэлайла.
– Все так и осталось, мам. А хиппи-упаковщик ничего не изменит. Может, даже хорошо, что появился кто-то из Портленда, штат Орегон. Может, это поможет нам увидеть больше.
Мама промолчала, сжав руку на колене в кулак.
– О чем ты, Дэлайла? Ты хочешь жизнь, где одно приключение будет сменять другое? Почему нельзя быть счастливой здесь? Почему тебе вечно нужно что-то дикое или чего нельзя предугадать?
Улыбка Дэлайлы стала шире. Так вот какой ее видит мама: бесшабашной, непредсказуемой и непокорной, и это только потому, что она шесть лет назад заступилась за мальчика, а сегодня ее не волновали длинные волосы упаковщика. Такое впечатление не могло появиться из ничего, а ведь мама ее едва не знала.
– Нет, мам. Я просто хочу, чтобы жить было интересно.
– Что ж, – пробормотал из-за газеты ее отец, – интересная твоя жизнь или нет, ее все равно придется прожить.
Дэлайлу раздражало, что она не могла избавиться от страха из-за этого кошмара. И вместо того чтобы вспоминать страшные моменты и ужасающие звуки, она пыталась найти что-то, не подходящее к ситуации, что выбивалось из потока образов и убедило бы ее: это был всего лишь кошмар.