Но нет, куда там. Они ещё и про будку ничего не решили. Надо же кому-то было расписать её именно сейчас…
— Решено, — говорит Марина Андреевна. — Будку моют Замятина и Ануфриева!
— А чего это… — встаёт Катя Замятина, и слышит со всех сторон шёпот:
— Вы же Кати! Вам написали…
Ануфриева оглядывается на одноклассниц. Она и слова не может вымолвить от возмущения.
— А кто же ещё? — как будто извиняется Марина Андреевна. — Кого ещё я могу отправить мыть эту будку…
И тут Замятина ей кивает:
— А правда, кого ещё?
И улыбается:
— Вымоем мы её, эту вашу будку! Легко! Ведь правда, Катька?
Ануфриева ещё больше теряется:
— Катька, ты что, серьёзно?
И тут Замятина говорит как бы ей, а на самом деле так, чтобы все слышали:
— Ну, понимаешь, за радость надо платить!
— Чего? — переспрашивает Ануфриева, да и Марина Андреевна теряется:
— Катя, ты что?
А Катька Замятина, гордая, оглядывает всех:
— Никому больше не признаются в любви! Да ещё чтобы потратили столько краски!
— Что она сказала? — переспрашивает Настя Иванова у Насти Васильевой.
А Замятина уже на Марину Андреевну смотрит и улыбается:
— И вам никто на будке не писал!
— Откуда ты знаешь? — теряется Марина Андреевна. И тут же захлёбывается от возмущения:
— Как — не писали?.. Катя, выйди …
Ануфриева тоже вся в негодовании:
— Замятина пускай моет, если ей радость! Что это она будет решать за меня?
— Я, я за вас решила, — перебивает Марина Андреевна.
Нет, не успеют они сегодня поговорить о предстоящем бале!
— Тряпки возьмите у технички, и можете прямо сейчас начинать, — командует классная.
Ануфриева поджимает губки:
— А что, мы одни Кати в классе, что ли?
— А кто ещё? — теряется Марина Андреевна.
И все глядят по сторонам.
— Полковникова тоже Катя! — объявляет Ануфриева.
И тут все видят Полковникову. Она сидит, низко пригнувшись к парте, как будто её ругают и ей очень стыдно.
— Полковникову-то вы что не отправляете будку мыть? — спрашивает Ануфриева.
Несколько мальчишек смеются. И девочки тоже.
— Катя, ну, как не стыдно, — начинает Марина Андреевна.
И тут Полковникова вскакивает на ноги:
— А что? Я Катя! За радость надо платить.
Три девочки водят тряпками по стене будки.
— Трите сильнее! — кричит, проходя мимо, Андрей Прокопьев.
Ира и Настя хихикают:
— Это надолго! Позвоните, чтобы вас дома не ждали!
А сами — домой идут, значит, уже поговорили про школьный бал. И выбрали, кто будет показывать танец. А какие танцы без Кати Замятиной? На День учителя у 7В было выступление ни на чьё не похожее. Сначала все выстроились в ряд, и ведущая объявила звонко, налегая на р:
— Танец ветррра сирррокко!
И шестерых девчонок точно ветром вдруг понесло! Какие коленца выделывали они под бой барабана. А на переднем плане Замятина высоко вскидывала тонкие ножки, взлетала и переворачивалась в воздухе. А потом приземляется — и обратно идёт по сцене колесом…
Кажется, Катя умеет складываться во все стороны. И сейчас она тоже ловко сложилась, тонкие ножки согнула так, что коленки торчат над головой. Оттирает стенку у самой земли. Тряпочкой водит быстро, ловко. Намочит в ведре — и раз-раз. Вот-вот уже воскликнет: «Готово!» — и поднимется резко, прыжком. Оглянется: «Кому помогать!».
Ануфриева повыше трёт, чуть нагнувшись. Стала бы она приседать и наклоняться к земле, как эта Замятина! У Кати Ануфриевой все движения плавные. Руки грязные, но она то и дело ребром ладони отводит чёлку.
Ануфриева догадывается, кто мог написать на будке. С чего только Замятина решила, что это ей? Тоже ещё — «За радость надо платить»! У Кати Ануфриевой каждый день радость, достаточно портфель открыть или ящик в И-нете. Витька и Юрка уже надоели своими посланиями. «Катя, идём вечером в парк?» Или в кино…
И это ещё что, вторую неделю на неё один девятиклассник поглядывает. И вот — осмелел. «Ишь ты, как решил в любви объясниться, — возмущается Катя. — Мне такой радости не надо. Ещё захочу я с тобой дружить или не захочу, а уже будку мыть?» В Кате закипает обида. Она думает: «Ладно-ладно, завтра же до уроков тебе подадут записку: «А не слабо просто так подойти?» И подпись: «От кого — знаешь».
А Катя Полковникова стоит во весь рост. Тряпкой водит на уровне глаз, «Катю» стирает. Такая разве присядет на корточки? Брюки и без того вот-вот треснут.