— Что правда, то правда, дорогая. Одни уже рождаются взрослыми, а другие остаются детьми до восьми лет, уже поверьте мне, дорогая. То же самое было и с миссис Родерик, она так и не повзрослела. В сто лет она оставалась такой же глупой, как и в десять.
— Может быть, поэтому она так долго прожила, — предположила Энн.
— Может быть, и поэтому. Но я предпочла бы с умом прожить пятьдесят лет, чем оставаться дурочкой все сто.
— Да вы только представьте, как скучно стало бы в мире, если бы все были разумными, — воскликнула Энн.
Но мисс Корнелия никак не отреагировала на ее шутку.
— Миссис Родерик была из рода Милгрейвов, а у Милгрейвов никогда не было ума. Ее племянник, Эбинизер Милгрейв, был сумасшедшим. Как-то раз ее мужу показалось, что их племянник умер, и он очень рассердился на свою жену, что та не похоронила его.
Мисс Брайэнд выглядела такой решительной, что временами Энн казалось, что она держит в руках лопату.
— Можно подумать, мисс Брайэнд, что вы никогда не встречали хороших мужчин.
— Ну, конечно, встречала, и не одного, — сказала мисс Корнелия, глядя сквозь открытое окно на небольшую церковь на той стороне гавани и указывая рукой на кладбище.
— Нет, среди живых, — настаивала Энн.
— Нет, здесь их почти нет. Лишь немногих можно назвать хорошими мужьями. Бог способен на любые чудеса, — заключила мисс Корнелия. — Я не отрицаю, что некоторые странные мужчины, если в детстве мать достаточно их шлепала, могут быть хорошими. Твой муж, например, не так уж плох по сравнению с другими мужчинами, про которых я слышала. Я полагаю, — мисс Корнелия поверх очков уставилась на Энн, — ты думаешь, что никто в мире не сравнится с ним.
— Да, никто, — кивнула Энн.
— Ну вот. Я помню, как другая невеста сказала однажды мне то же самое, можешь мне поверить. Дженни Дин думала, когда выходила замуж, что в мире нет такого мужа, как у нее. И она права — другого такого нет. И никакого добра от него тоже не было. Он устроил ей ужасную жизнь и уже ухаживал за своей второй женой, когда Дженни умирала. Как это похоже на мужчин! Надеюсь, твои надежды оправдаются, дорогая. Молодой доктор действительно кажется хорошим. Сначала я думала, что у него будут трудности с пациентами. Здешние жители считают, что старый доктор Дэйв — единственный доктор в мире. Хотя доктор Дэйв никогда не был очень тактичным человеком. Но можешь мне поверить, жители все забывали, если заболевали. Если бы, кроме того, что он доктор, он был бы еще и священником, его никогда не простили бы. Душевная боль не так волнует здешних жителей, как физическая. Поскольку мы с тобой пресвитериане и рядом нет методистов, скажи мне откровенно, что ты думаешь о нашем священнике?
— Ну…
— Вот, вот, я с тобой согласна, дорогая. Мы сделали ошибку, когда пригласили его. Его лицо похоже на те длинные камни на кладбище, не правда ли? «Вечная память» — должно быть написано на его лбу. Никогда не забуду его первую проповедь, которую он прочел, как только приехал к нам. Она была о том, что каждый должен делать то, что умеет. Тема, конечно, хорошая, но какие примеры он при этом приводил! Он сказал: «Если у вас есть корова и яблоня и если вы пасете яблоню в конюшне и сажаете корову во фруктовом саду ногами вверх, много ли яблок вы соберете с коровы?» Слышала ли ты, Энн, что-нибудь подобное? Слава Богу, что в тот день поблизости не было методистов. Они долго глумились бы над ним и над нами. Но больше всего в нем мне не нравится то, что он готов согласиться с каждым, что бы тот ни сказал. Если бы кто-нибудь сказал ему: «Ты подлец», — то тот ответил бы: «Да, это так». По-моему, у священника должно быть больше твердости. Все это, конечно, между нами. Когда поблизости методисты, я расхваливаю его на все лады. Некоторые считают, что его жена слишком пестро одевается, но я сказала бы, что, когда живешь с такой физиономией, как у ее мужа, надо чем-нибудь подбадривать себя. Ты никогда не услышишь, чтобы я ругала женщину за платье. Хорошо, что ее муж не против такого одеяния. Мне мое платье тоже надоело. Женщины ведь одеваются, чтобы понравиться мужчинам. Я до этого никогда не унижусь. Я живу так, как мне удобно, и никогда не беспокоюсь о том, что подумают обо мне мужчины.
— За что вы так ненавидите мужчин, мисс Брайэнд?
— Да что ты, дорогая! Я отнюдь не ненавижу их. Они этого не стоят. Я их презираю. Думаю, я полюблю твоего мужа, если он останется таким же, как сейчас. Кроме него единственные мужчины в мире, которых я уважаю, это старый доктор и капитан Джим.
— Капитан Джим действительно чудесный человек, — согласилась Энн.
— Капитан хороший человек, но уж слишком равнодушный. Его нельзя свести с ума. Я уже двадцать лет пытаюсь, но он остается таким же невозмутимым. Меня это ужасно сердит. Думаю, женщина, на которой он был женат, имела мужа, который выводил ее из себя дважды в день.
— Кто она была?
— Я не знаю, дорогая. Он так стар, ему семьдесят шесть лет, ты знаешь. Я никогда не слышала, отчего он живет холостяком, но причина должна быть, верь мне. Он плавал с пяти лет, и на земле нет места, куда он не сунул бы нос. Он и Элизабет Рассел были закадычными друзьями, но в их отношениях не было и намека на любовь. Элизабет не была замужем, хотя она много раз могла это сделать, В молодости она была потрясающей красавицей. Однажды принц Уэльский приехал в Исландию, где она в то время гостила у своего дяди в Шарлоттауне. Элизабет была приглашена на грандиозный бал. Она была там красивейшей девушкой, и принц танцевал только с ней. Другие женщины, которыми он пренебрег, были разъярены, так как их положение в свете было выше. Элизабет всегда гордилась оказанным ей вниманием. Люди говорят, что именно поэтому она не вышла замуж. Где уж ей было снизойти до простого мужчины после танца с принцем! Но это не так. Однажды она сказала мне, в чем дело. Она боялась, что не сможет ужиться ни с одним мужчиной из-за своего ужасного характера. Я сказала ей, что нет причин не выходить замуж. У мужчин характеры тоже не сахарные.
— Я тоже с характером, — вздохнула миссис Блайз.
— Это хорошо, что он у тебя есть, дорогая. Тебя зато никто не обидит, уж можешь мне поверить. Как красиво выглядят твои гладиолусы! И весь сад выглядит чудесно. Бедная Элизабет всегда заботилась о цветах.
— Я люблю их, — сказала Энн. — Я рада, что мой сад полон цветов. Кстати, о цветоводстве. Мы хотим найти человека, который перекопал бы кусок земли за рощей. Мы хотим посадить там клубнику. Гилберт так занят, что у него нет для этого времени. Не знаете ли вы кого-нибудь, кто мог бы взяться за эту работу?
— Да. Генри Хэмонд из Долины ищет подобную работу. Он, наверное, взялся бы за нее. Хотя его больше интересуют деньги, чем сама работа. Как это похоже на мужчин! Кроме того, он ужасно медлителен. В детстве отец, наверное, огрел его поленом. Но он единственный, кого я могу вам порекомендовать. Он красил мой дом прошлой весной. Теперь мое жилище выглядит очень мило, не так ли?
Энн была спасена боем часов, сообщивших, что уже пять.
— Боже, неужели уже так поздно? — воскликнула мисс Корнелия. — Что ж, я должна возвращаться домой.
— Нет, вы должны остаться и выпить с нами чаю, — сказала Энн.
— Вы просите меня потому, что думаете, что должны это сделать, или потому, что действительно хотите? — спросила мисс Корнелия.
— Потому что действительно хочу.
— Что ж. Я останусь. Вы, как видно, из тех людей, кто знает Джозефа.
— Я знаю одно: мы станем друзьями, — с улыбкой сказала Энн.
— Да. Станем, дорогая. Слава Богу, мы можем выбирать себе друзей. Хотя мы должны принимать наших родственников такими, какие они есть, и быть довольными, что они не хуже, чем есть. У меня нет близких родственников. Я так одинока, миссис Блайз.
В голосе мисс Корнелии чувствовалась грусть.
— Называйте меня просто Энн, — воскликнула Энн порывисто. — Это будет звучать более тепло. Каждый в Четырех Ветрах, кроме моего мужа, зовет меня миссис Блайз, и это заставляет меня чувствовать себя чужой. Знаете, ваше имя очень близко по звучанию к тому, что я произносила, когда была ребенком. Я ненавидела имя Энн и звала себя Корделия.