Мне почему-то стало очень жаль эту женщину и даже себя. И мне захотелось немножко вспомнить. Я ей кивнул. И посмотрел на то здание, что женщина назвала моим старым домом. Я мало ещё, что вспомнил, но у меня по щеке что-то покатилось…
— Да… Жалко конечно, что ты с этой Танькой связался. А я сразу тебе говорила, что кроме квартиры твоей ей больше ничего и не нужно!.. Вот… была бы тогда твоя мама жива — она бы тебе, наверное то же, сказала бы… Но, что же тебе объяснишь, если ты носишься, счастливый такой, без памяти вокруг нее?.. Ох, окрутила она тебя, Женька… А говорила я тебе!.. Ну, да ладно… Всем своё горе в жизни. И всем свои ошибки. Уж всех не убережёшь… Да-аа… — и женщина, тётя Аня, тоже стала смотреть на мой дом и разглядывать его. Мне всё больше хотелось вспомнить хотя бы ради неё. Очень. — А ты, как, себе квартиру хорошую нашёл? — спросила она. Я кивнул неуверенно. После дома Али мне уже не казалась совсем удобной моя квартирка. — Снимаешь?.. — я кивнул, — Ну и хорошо… Хоть крыша над головой есть и уже хорошо… хорошо.
Мы чуть-чуть помолчали. А я заметил, что постоянно смотрю, почему-то, всего на одно окно — этаже на четвертом многоквартирного дома и всё никак не могу оторваться. Наверное от того, что на нем были наклеены Новогодние наклейки — снеговички и снежинки. Поэтому, видимо, оно привлекало внимание.
— А Сашка, малыш, что сейчас в вашей квартире живёт, так он совсем как ты в детстве — круглый год свои наклейки с окна не снимает!.. — засмеялась женщина, кивнув на то окно со снежинками, — Уж я ему говорю: "Всё-оо, Новый год-то прошёл уже, Сашка! Уже лето ведь!.. Ты снимай!", а он говорит: " Нет, не хочу.", представляешь!.. — и женщина ещё больше по доброму рассмеялась. — Ах, вот, кстати и он! Сашка!.. Саш-ка, иди сюда!..
Мальчуган лет пяти с носом пуговкой и светлыми волосами подбежал к тёте Ане и недоверчиво уставился на меня.
— Вот, Саш, познакомься!.. Это дядя Женя — он раньше, когда был как ты, таким же маленьким, жил здесь, где ты теперь живёшь с мамой!.. Людочка, здравствуй!..
Крикнула тётя Аня женщине, остановившейся в стороне, как и дядя Лёша с сумками из магазина. Та кивнула ей в ответ.
А маленький Саша порылся в кармане, достал конфеты и с таким выражением, как будто бы он всё ещё всем вокруг не доверяет, резко и серьёзно протянул тёте Ане одну.
— Это Вам. — твердо сказал мальчик.
— О-ооой!. Спа-си-бо! — разулыбалась тётя Аня, — Да, добрый же ты мальчик!.. — она потрепала его по волосам, и приобняв, поцеловала в макушку.
Тогда Саша протянул ещё одну конфету и мне.
— Вот. — сказал он.
— Спа…сибо!.. — улыбнулся я, но голос от чего-то у меня слишком уж задрожал. Я взял конфету и стал рыться в кармане — искать, что бы я мог дать ему в ответ. Почти ничего не нашёл. Только ключи от квартиры, огрызок карандаша и… Я достал маленький картонный компас. Теперь стрелка на нём была снова приклеена и указывала на надпись. На ту самую, что Аля, по её словам, оставляла на компасе, а не на цифры совсем… Впервые я это увидел.
— Вот. — сказал я и протянул компас мальчику, — А хто тебе… Это тебе передала одна… добрая фея. Играйся на здоровье!
— Угу… — кивнул мальчик всё ещё серьёзно, взял компас в руки, посмотрел, а потом снова поднял взгляд на меня — уже не такой серьёзный, как до того, а полный простой детской благодарности и доверчивости. — Спасибо большое! — сказал мальчуган радостно.
Его окликнула мама:
— Саша!.. Пойдём уже! Чего ты там к людям пристаешь?.. — мама улыбалась и мне тоже кивнула, — Спасибо! Но не стоило!.. Он у меня всё время ко всем лезет, а потом ему все что-нибудь дарят… Шалопай!.. Уже игрушек дома!.. Море!
— Да ничего!.. — заметил я, улыбаясь Сашке, который уже подбежал обратно к своей маме. — Это же и не игрушка совсем — а так. Поделка из картонки… Безделица!.. Играй в своё удовольствие!..
Сашка мне очень уж улыбался — так что видно его улыбку было даже и оттуда.
— Ну хорошо, спасибо!.. — ещё раз поблагодарила меня мама Сашки, — Вы простите нас, Анна Николаевна — мы пойдём, а то сумки!.. Там молоко дешево в магазине… Который на углу. Вот мы и набрали себе несколько бутылок. Вы не были?..