Трое суток жил я в квартире Половникова. Прочитав ночью записки Е. Сушковой о Лермонтове и дневник Ксении Комиссаровой, в первую ночь едва успел прикорнуть, как услышал — Александр уже на ногах: одетый в спортивное трико, он осторожно, чтобы не разбудить меня, уходил в двери. Окликнув его, я узнал, что он пошел на улицу делать зарядку. Такой режим жизни мне не подходил, впрочем, и спать уже расхотелось.
Вместе с Александром отправились в общежития интерната.
Трое суток, проведенные в поселке, оказались насыщенными свежими впечатлениями, подробностями ребячьей жизни, беседами с учащимися, педагогами.
Пробуждение ребят, их толкотня, умывание, построение на физзарядку, завтрак в столовой, команды дежурных, наставления старшими младших, споры, возня — вся эта на первый взгляд обыденная жизнь при внимательном наблюдении открывает глубинные тайны их психики. Особенно заставила меня переживать поездка на автобусе с восьмым «А» в город, на парашютную вышку. Никогда не приходилось раньше прыгать с вышки, и не могу сам себе объяснить страх, не поддающийся разуму, который испытываешь, влезая по ступенькам вверх. Отлично сознаешь: привязанный ремнем к веревке, не подвергаешь себя ни малейшей опасности, а все-таки боишься высоты и вынужден преодолевать мандраж, беспокойство и даже головокружение. Зато, приземлившись, действительно переполняешься радостью.
Сейчас много стало зрелищ: и парашютный спорт — зрелище, и космонавты, летающие сотни суток в космосе, выходящие за пределы корабля, доступны благодаря телевидению всеобщему любопытству. Иногда кажется, подвиги доступны всякому и храбрый от труса отличается каким-то пустяком, как и умный от глупого, ну самой что ни на есть малостью.
Беседы с Александром — то в коридоре интерната, то в кабинете, то в комнате технического творчества или в автобусе, то возле парашютной вышки или в бане, куда он меня сводил вечером второго дня, то в походе с группой ребят по лесу или ночью — не носили строгой системности, но так как я кое-что все-таки успевал заносить в записную книжку, это позволило потом воспроизвести главные картины интересной жизни интересной школы-интерната. Одна из таких картин «школьная свадьба».
— Э-э-э, ясно море! — говорил Александр в автобусе, когда ребята хором пели, а мы под их зычные голоса пытались понять друг друга. — Ветвей характера у каждого человека двадцать три, а проблем с каждым того больше…
— Не вырастают ли эти ветви из хромосомных пар? — спросил я его. — Не детерминировано ли развитие ветвей? Вы же говорили, у древних греков были боги, олицетворяющие тайные силы человека. Богиня Афродита, богиня родительской любви Деметра, бог агрессии Арей, бог страха Пан, богиня мудрости Афина, богини совести Эринии, богини судьбы Мойры и так далее. Никогда древние философы не утверждали, что в человеке главенствует одна богиня мудрости Афина… Это у христиан стал главенствовать бог мудрости Христос. А у греков руководил богами Зевс. Почему же Платон и затем его ученик Аристотель согнали всех божеств в одного всемирного Духа?
— Гипотеза, — ответил Александр. — Но почему вы решили, что «тайные силы» человека определяются хромосомными парами?
— Начитался дневников, наслушался ребят и вижу, какое место в жизни ребят лет с десяти занимает любовь, — объяснил я, стараясь протиснуться своим голосом сквозь волны пения. — Меня удивило, что число хромосомных пар совпадает с числом ветвей характера… Да и организм человека напоминает организм государства, даже ваш школьный организм…
— А чего тут удивительного?! — Александр, говоря, наклонялся к моему уху. — Ведь человек создает жизненную среду для своих потребностей. Сколько у него потребностей, столько и в обществе сфер. Хочешь есть — заводи сельское хозяйство, а хочешь ездить — создавай транспорт.
— Ну вот мы заговорили о ребячьей любви, — продолжал я почти кричать ему тоже в ухо. — Она пробуждается лет с семи или десяти. И что же вы делаете для воспитания этой ветви?
— О! Большая проблема! Ясно море! Это для комсомольской организации крепкий орешек. Как воспитывать? Меня ребята доверительно спрашивают: «Что такое гиперлюбовь?» Говорю: «Донжуанство». И рассказываю про киевского князя Владимира Святославича. Третий сын Святослава, рожденный от Ольгиной ключницы Малуши, был необузданным женолюбом, он имел пять законных жен да еще триста наложниц в Вышгороде, триста — в Белгороде, двести — в селе Берестоке. Это же в учебнике истории есть…