— Профтехучилища есть, и немало!
— И до Петра Первого было обучение. Весь мир любуется храмом Василия Блаженного в Москве на Красной площади. А кто его сотворил? Не царь, а высокообразованные и гениальные руководители строительства Постник и Барма. Как думаете, умели они писать и читать?
— Не знаю…
— А вот парень в моторной лодке умеет писать и считать, десятилетка у него, а храма он не построит. В чем дело? Ныне образование связывают с начитанностью. Постник и Барма узнали конструкции, строительную технику, композицию архитектурную в практике творчества и труда.
— Известно…
— А теперь школа оторвана от заводов, от комбинатов, от колхозов. Сперва всеобщая первая ступень просвещения, потом — вторая, затем третья — полное десятилетнее просвещение. Будет и четвертая… Просве-ща-ем! Уму-разуму люди набираются, а привычки работать нет. Ученик сидит на уроке, бумажки руками перебирает, авторучкой действует, книжку листает. Разве ему хочется идти на лесокомбинат? Там нужно руками, ногами, всем телом. А мы зубрежкой ребят совсем отучаем от деятельности. Девяносто процентов урочного времени по русскому языку занимает грамматика, а дети разговаривают порой плохо, излагать мысли не умеют. Схоластика это, не творчество. А нам заказ государства — дать трудолюбивых и квалифицированных, смелых и преданных. Мы до последнего времени в своей школе готовили только педагогов…
— Учителей?
— Ну да! Живописец может выучить живописца, математик — математика, музыкант — музыканта, военный — военного, инженер — инженера… В Лесном преподают честные, добрейшие учителя, сами того не сознавая, готовят себе подобных. На заводе бывают как экскурсанты, раз в два или три года, боятся колхоза. Ученик слабо занимается — пугают его лесокомбинатом. Иди, мол, ты нам не нужен. После восьмилетки слабые изгонялись… Не выпускались, а изгонялись!
— Как же готовить Постника и Барму?
— Школа произошла от гимназии, — неторопливо рассуждал Половников, ведя меня по сухому мимо валежника, мимо куч хвороста, пригнанных водой и сброшенных на кусты. — Гимнасий — учебное заведение древних Афин. В рабовладельческом обществе для свободных граждан было два ранга школ: палестра, где ребята тренировались в беге, борьбе, прыжках, метании копья, плавании и других упражнениях, необходимых будущему воину. И после палестры — гимнасий, куда принимались богатые афинские юноши после шестнадцати лет, тут занимались философией, политикой, литературой, музыкой, гимнастикой. Эпоха Возрождения возродила и учебные учреждения Древней Греции и Рима. Это было увлечение античной культурой.
Россия после Петра восприняла опыт школ Европы, началось преподавание древних классических языков. Мы начали активно забывать способы подготовки мастеров типа Бармы и Постника. Сейчас век научно-технической революции; в век заводов, огромных промышленных комбинатов ученику лучше бы быть в заводской среде с детства, учиться прямо при заводах, при фабриках, а не ждать экскурсий…
— Есть специализированные суворовские и нахимовские училища! — вспомнил я. — Академическое хореографическое при Большом театре в Москве! Есть музыкальная школа при Московской консерватории, спортивные детские школы, училища живописи, математические школы…
— Правильно! Нужда заставляет! — обрадовался Александр. — Ведь музыке или балету поздно учиться после общеобразовательной школы. Но почему не считается бедой, когда парень приходит в колхоз, не зная запаха чернозема? Почему не безобразие, что на металлургический комбинат поступают ребята после десятилетки?
— Читал недавно, в одной школе директор вводит на переменах танцы, музыку…
— Вот, вот… Удаление в эпоху Древней Греции! — засмеялся добродушно Александр. — Положительные эмоции помогают усваивать программу. И ладно… А школы должны быть специализированы! Наши комсомольцы уже получают заряд уважения к профтехучилищам, охотно идут в них по убеждениям, а не как изгнанники.
— Если все школы будут при крупных предприятиях, например при Магнитогорском металлургическом комбинате, при нефтяных главках Тюмени… то инженеры станут тащить своих детей в инженеры… Возникнут касты…
— Э, — Александр отмахнулся от меня. — Опять вы о «вечных проблемах». У нас сегодняшние заботы. Учитель оторван от производства, ученик — того больше. До шестнадцати лет рубля заработать не может… Вот хлопочу в лесокомбинате, чтобы дали нам цех, будем выполнять заказы…