Мы танцевали медленный танец, под музыку незабвенного Меркури, а Юлька, словно что-то предчуствуя, прижималась ко мне все сильнее. И вот, когда мы с ней приблизились так, что это уже выглядело как-то нескромно, она едва слышно прошептала мне на ушко: - Саша, Я люблю, тебя! И когда я наклонился, что бы лучше слышать, она сама, поцеловала меня прямо в губы. Благо в тот момент, в зале был полумрак, разбиваемый лишь плавно мигающими огнями светомузыки. Но мне показалось, что все вокруг смотрят только на нас с Юлькой.
Честно сказать, в тот момент, я был растерян, и когда танец закончился, а Юлька, неоглядываясь, направилась к выходу, я немного поразмыслив, все же непошел вслед за ней.
Что это было, я так и непонял. То ли сиюминутная блаж, избалованной вниманием девчонки, то ли, еще что-нибудь эдакое, да только, мне уже было все равно. Поезд ушел. И ни о чем жалеть я нестану.
В тот вечер, плавно перешедший в шумную, и бесконечно-бесшабашную ночь, я передумав уходить, еще долго танцевал с какими-то девчонками, под зарубежные дискатечные хиты. Долго обнимался, прощаясь с однокласниками, и конечно с однокласницами. Затем, был наш старый парк, невесть откуда взявшаяся бутылка Столичной, потом чья-то квартира, полуночное застолье, тосты, клятвы незабывать, и горящие Иркины глаза, близко, слишком близко. Ее жаркий шопот, и запаленное дыхание. Я плохо помню что со мной происходило, но в тот самый момент, когда Ирка Сенина, сильно выгнувшись, и громко вскрикнув, зажала меня своими коленями, я словно очнувшись, ужаснулся, осознавая что не могу остановиться, и понял, что уже поздно, поздно, слишком поздно.
10
Очнулся я дома, в своей комнате, на своей кровати. Одежда моя, акуратно, по маминму сложенная, лежала на стуле, рядом. За окном светило солнце, чирикали воробьи, и мерзко завывала, гоняя мяч, дворовая мелюзга. Голова моя, просто раскалывалась на части, и когда, я попытался поднятся, меня так закрутило, что я решил прилечь обратно, пока мой, взбунтовавшийся желудок, не вывернул все съеденное и выпитое вчера, прямо здесь, на ковер.
Немного прийдя в себя, я с трудом поднявшись, на плохо держащих ногах, прошлепал в ванную. Приняв контрасный душ, который я так любил, и который, как оказалось, здорово помогает снять последствия алкогольного передоза. Ведь выпил я, прошедшей ночью, довольно порядочно. А если учесть, что я до сих пор вообще спиртное пробовал, лиш в виде слабоалкогольного пива, мой вчерашний заезд, был настоящим рекордом Гинеса.
Слегка отошедший, от страшных головных болей, и дикой, выворачивающей нутро тошноты, я накинув папин банный халат, вышел на кухню. Здесь, на столе, я нашел записку, В которой мама, своим красивым почерком, уведомляла блудного сына; что вчера меня притащили на себе, Коля и Володя, мои однокласники. И что выглядел я , мягко говоря не очень. и что от больничного промывания желудка, и прочих там клизм, пострадавшего спас отец, который заступаясь за любимого сына, напомнил маме, что у меня вчера-де, был выпускной, и что в такой день, как говорится, сам бог велел. Так же сообщалось, что обед в холодильнике, катлеты на плите. Сам управляйся. Вечером поговорим.
Да-а-а! Протянул я себе под нос. - Особенно мне нравится последнее, вечером поговорим!
Насколько я знал своих родителей, это жу-жу неспроста. Чего это я там натворил вчера? И тут, на меня накатило. Я вспомнил все. И Юльку, с ее сумбурным признанием, и весь тот сумашедший вечер. И наш старый парк, и пластиковые стаканчики, с отвратительной, теплой водкой. И Колькину квартиру, пьяное застолье. И чуть веселых уже, тоже, хорошо принявших девчонок. Вспомнил дурацкий спор, с Володькой, который пытался научить меня, какому-то приему, утверждая, что это мол, универсальный прием карате, от которого мол , нет защиты, и еще ... И конечно, с какой-то странной дрожью в груди, вспомнил Ирку Сенину. Как мы с ней оказались у нее дома, я, хоть убей, непомню. Видно мы пошли провожать наших девчонок, и я, каким-то образом, очутился в пустой Иркиной квартире.
Родители ее, ночевали на даче, а старшая сестра, которая должна была отвечать за новоиспеченную выпускницу, сама где-то загуляла, так что мне, плохо соображающему, легко удалось сломить слабое Иркино сопротивление. Нет, Ирка была симпатичной девчонкой, но до этого вечера, мы никогда даже и неразговаривали толком. А когда я, по пьяной лавочке, поцеловал ее в прихожей, она так страстно ответила мне, что все остальное, произошло как-то само-собой.
Я стоял по среди кухни, сжимая в руке мамино послание, и тихо сходил сума.
Как? Спрашивается. Как? Я мог!?
Что теперь я скажу Катьке? И как смогу ей смотреть, после этого в глаза!
И тут, в прихожей зазвенел телефон. Вздрогнув от неожиданности, я положив смятый листок на стол, и подойдя к апарату, снял трубку.
Там сначала, была тишина, а затем, девичий голос спросил:
- Алекс?
Я немного поколебавшись ответил:
- Да!
Конечно я узнал Ирку. А она между тем, как-то неестественно звонким голосом, зарядила в меня целую обойму, видно подготовленную заранее.
- Привет! Ал! Я чего звоню! Вчера я поступила гнусно! Я знаю! Неперебивай пожалуйста! Вчера я сама тебя затащила к себе! Хотя и знала, что ты, ну ... в общем, это ... встречаешся с той беленькой Катей! Так что если можеш, прости меня! Пожалуйста! Затем, недожидаясь ответа, брусила трубку.
Я стоял как восне, чуть не целых пять минут, слушая короткие гудки, и соображая, чего это было.
Не то меня послали. Не то в любви признались.
В общем, соображалось мне тогда, наредкость плохо.
И недолго думая, я одевшись, и непредупреждая заранее, направился к своему единственному, настоящему другу. Я знал, что лиш он один, даст мне самый лучший совет.
Но когда я вышел из полумрака подъезда, щурясь от яркого солнечного света, меня окликнул, до боли знакомый и родной голос.
- Алекс!
Я оглянувшись, увидел мою Катьку, которая, стояла операясь на свой, яркожелтый велосипед, и мило улыбалась, глядя на меня.
- А я жду, жду! Когда это ты наконец проснешся, гуляка!
И подкатив ко мне, встала рядом.
- Ну что, Как вечер прошел! А затем, увидев мое напряженное лицо, вдруг, как-то переменилась, и перестав улыбаться, озабоченно спросила: - Тебе плохо?
На что я, лиш слабо кивнув, ответил:
- Плохо! Очень!
- Может я чего из лекарств принесу? У папы есть такие таблеточки, вмомент на ноги ставят!
- Нет, Спасибо! Я уж как-нибудь сам! А ты давно ждешь?
- Нет, Не очень! Я же знала, что у вас там до утра затянется! Вот раньше обеда и не ждала!
- Да уж! Затянулось! Так, что до сих пор тошно! И поняв, что сморозил лишнего, поспешно поправился. - Напился как поросенок! Сам от себя не ожидал!
- А куда собрался? В магаз?
- В магаз? переспросил я. - Вообще то, и в магаз тоже! А так, к Олегу хотел забежать минут на десять! Подождеш?
- А можно я с тобой? Спросила она просто.
Я растерянно заколебавшись, едва необидев Катьку, неловкой паузой,согласился.
- Хорошо! только захвати пожалуйста свой пакет! А то я забыл взять из дому! Голова сегодня, прям как чужая, совсем думать нехочет!
Так что, пока мы с моей подружкой, шли весело болтая, в расположенный в соседнем квартале магазин. Где с недавних пор, после серьезной реконструкции, бывшего гастранома, расположилась целая уйма, комерческих отделлов, и где было так здорово поглазеть, на всякие заграничные шмотки, аппаратуру, и прочее. Я вдруг передумал идти к Олегу, а решил; что обязательно найду время, и сам поговорю об этом с Катькой. Если любит, поймет. А впрочем, понял бы я? И простил бы? Сложный вопрос. Даже думать боюсь! Короче говоря, так вот терзаясь, я поразмыслив, предложил своей подружке, сходить сегодня в парк атракционов. Там говорят цирк шепито приехал. На что Катька с радостью согласилась. Но попросила обождать ее немного, так как сегодня, приедет дядя Вася, который привозит папины заказы, и что она в тот момент, обязательно должна быть дома.
А когда, мы с ней наконец, вышли одевшись по вечернему, со двора, Катька мило и загадочно-так улыбаясь, сказала: