— От этого не легче.
Томáс начинает агрессивней втирать масло в мою кожу, отчего я испытываю не совсем приятные чувства до момента…
— Подожди, — перехватываю его руки.
Томáс раздражённо смотрит в мои глаза.
— Что? Я хочу поскорее закончить с этим и уехать.
— Свечи, — медленно произношу я, отпуская его. — Видения Стана, он говорил, что наше слияние произойдёт именно тогда, когда будут гореть свечи, вокруг будет витать аромат масел и чего-то сладкого, чего он не мог определить. Это…
— Цветы вишни, — хмуро подсказывает Томáс. — Это моё личное масло, которое я для себя сделал, чтобы расслабляться и приводить чудовище, живущее внутри меня, в спячку. Оно успокаивается от этого запаха. Я уже много столетий его использую.
— То есть ты сделал это масло по видениям? Они ведь тоже давно начались, верно?
— Хм, никогда не задумывался, но, наверное, ты права, Флорина. Я помнил свои ощущения в видениях, и мне были нужны эти же эмоции в жизни. Да, я так и поступил.
— Выходит, что твои видения оживают. Посмотри: вокруг нас свечи, ты и я, масло и запах. Всё, как в твоих видениях.
— В моих видениях ты явно была вампиром, Флорина, а сейчас ты даже нормально клацнуть зубами не можешь, потому что они могут выпасть, — фыркает он.
— Но… но есть же вероятность, что во время секса я могу обратиться. Я не хочу продолжать. Твои видения доказывают, что мы создадим союз, а ввиду общего решения…
— Нет уже никаких видений, — мрачно перебивает меня Томáс.
— Как нет? Они же часто у тебя бывают? — недоумённо спрашиваю его.
— Были, пока я не сел с тобой в самолёт и не прилетел сюда. Они изменились.
— То есть видения есть, но секса в них нет? — уточняю я.
— Нет, секса нет. Есть только огромное горе, боль и моё личное сумасшествие. Знаешь, почему я так взбесился, когда увидел те скелеты?
— Хм, потому что это противоречит правилам церкви?
— Нет, потому что я делал то же самое в своих видениях. Только там был один скелет, один труп и один гроб.
— Со мной, — едва слышно шепчу я.
— Именно.
— Получается, что я умерла.
— Да. Ты умерла, поэтому я пытаюсь изменить эти видения. Что-то случилось с ними или с тобой, я не знаю. Но ты умрёшь и довольно скоро, Флорина, если я не придумаю, как это изменить. Поэтому дай мне продолжить.
Томáс тянет ко мне свои руки, но я отпрыгиваю от него к кровати.
— Нет. Нет, — отрицательно мотаю головой, быстро соображая. Что-то мы упустили. Что-то очень важное и значимое.
— Флорина, я сам не в восторге от всего этого. Мне тоже хреново и я…
— Что ты изменил? — выпаливаю я, серьёзно глядя на Томáса.
— Что?
— Что ты изменил, Томáс? Ты что-то изменил, вероятно, свои мысли и планы. Что-то в тебе изменилось, и это случилось в тот день, когда ты сел в мой самолёт. Ты начал думать или действовать иначе, чем раньше. Это могло привести к изменению твоих видений. Тебе нужно сопоставить своё поведение, мысли, планы тогда и сейчас. Что? Что ты изменил?
Томáс хмурится, обдумывая мои слова. Он долго молчит, а моё сердце от волнения готово выпрыгнуть из груди. Томáс влияет на моё будущее, как и на своё, при этом у него есть шанс увидеть последствия своих действий. Это своего рода предупреждение и подсказка для брачных пар, как спасти друг друга от вымирания. Так работает природа на нас. И Томáс явно что-то сделал.
— Я не должен вмешиваться, — медленно произносит он. — Мне нельзя вмешиваться в события, которые сейчас происходят. То есть мне нельзя убеждать тебя в том, чтобы ты выжила, потому что ты и так выживешь. Когда я решил спасти тебя, помочь, разобраться в твоей проблеме и влез в ход событий твоей жизни, то всё изменилось. Какая глупость. Выходит, что мне нужно просто наблюдать, как ты себя убиваешь.
— Выходит, что так. Или же я сама найду причину не убивать себя, — киваю ему. — Значит, мы должны прекратить этот ритуал.
— Ты вернёшься на Аляску, — уверенно добавляет Томáс, словно не услышал меня.
— Вернусь?
— Да-да, ты вернёшься на Аляску. Ты будешь там вместе со мной. Будешь живой и вампиром. Ты вернёшь свой облик и силу, а затем приедешь ко мне. Я уверен в том, что события, которые я видел с момента твоего прибытия на Аляску, должны происходить именно там. Потому что я чувствовал себя дома. А на Аляске мой дом. Ты была в моей комнате, в моей постели, только кровать была другой, вероятно, я её сменил. Ты вернёшься ко мне, если я улечу и буду ждать тебя там. Если я снова буду вести себя так, как раньше, и думать то, что думал прежде, то ты выживешь. Если я буду пытаться тебя спасти или спрятать, или ещё как-то влезу в твоё состояние, то ты точно умрёшь.