Томáс отпускает меня и отходит на два шага назад. Я его явно расстроила, но и врать ему не собиралась. Я, может быть, и испытываю к нему чувства, но это, наверное, не то, что называется любовью. Сексуальный голод это уж точно не любовь.
— Ты клянёшься, что обо мне никто не узнает, пока я не буду нужен только тебе? Исключительно тебе, Флорина. Не Стану или кому-то ещё, а тебе?
— Да, — киваю я. — В моей спальне есть проход, и если будет нужно, я тебя там спрячу. О них знают немногие, точнее, только я. Отец вряд ли показал бы их кому-то другому, да и мне он показал лишь один, который расположен в архиве, на случай, если на нас нападут. А в своей комнате я обнаружила его сама. Их много, но найти их довольно сложно, надо просто знать, что искать. И если кто-то войдёт ко мне, то я спрячу тебя там. Они не почувствуют твой запах. Но даже если и почувствуют, то я скажу, что это мой. Никто не будет спорить со мной, они считают меня королевой. А спорить с королевой себе хуже. Они уже достаточно напуганы. Я немного порычала на них сегодня. Так что я уверена, что ты будешь в безопасности. Мне невыгодно тебя выдавать, Томáс. Я не желаю тебе смерти. Я никому не желаю смерти и считаю, что вся эта война и нападения безумно жестоки и не имеют смысла. Я предпочитаю переговоры. Прошу тебя, согласись.
— У меня нет выбора, не так ли? Я поклялся защищать тебя, а для меня мои обещания не пустой звук. Но я обещаю тебе, — Томáс подскакивает ко мне и грубо обхватывает мой подбородок.
А он изменился и стал другим, более ожесточённым. И я думаю, что так проявляется его сущность. То, чего он боялся и прятал. Он ведь сын своего отца, и наша жестокость тоже заложена в генах. Жестокость к своему виду, если кто-то посягает на то, что принадлежит вампиру.
— Я обещаю тебе, что если замечу хотя бы какой-то намёк со стороны Стана на обладание тобой, одно неправильное прикосновение или неверный взгляд, некрасивое слово или порочную мысль, то убью его. Я. Его. Убью, — чётко говорит Томáс.
И я верю, что он это сделает. Мне придётся идти на риск для того, чтобы как-то спасти обоих, защитить их и попытаться объяснить им, что мы находимся в очень сложной ситуации.
— Ты поняла меня? Ты принимаешь моё условие, Флорина Русó Монтеану?
Так, теперь он решил взять с меня чёртову клятву верности. Потрясающе. Но выбора нет.
— Я принимаю твоё условие, — выдавливаю из себя. — Но ты не гиперболизируешь проблему, ясно? Стан и я близки, но не в том смысле, которого ты опасаешься. Мы близки, как семья. И поверь, если ты дашь ему шанс и не будешь воспринимать его, как угрозу, но тебе тоже понравится.
— Это вряд ли. Но моё условие запомни и своё обещание тоже. Всегда помни о нём, Флорина. С этого момента я отказываюсь от своего чина. Я больше не пастор и не служу Создателю, но следую его правилам. Я ясно выразился?
— Предельно.
— Хорошо, — Томáс отпускает мой подбородок и обхватывает мою талию. — А сейчас я доставлю нас к замку, иначе мы будем добираться до утра. И делаю это для твоего же блага, Флорина, потому что я сейчас крайне зол. Безумно зол.
— Окей, — киваю я.
Я не могу точно сказать, чем мне аукнется мой поступок. Но, по крайней мере, Томáс будет рядом. И не хочется признавать, но он нужен мне больше, чем я ему. Я не хочу умирать. Больше не хочу. У меня ещё есть дела здесь.
Глава 36
Довольно сложно снова доверять вампиру. У меня был печальный опыт, но я стараюсь наступить себе на горло и показать Томáсу вход в туннель, ведущий в замок. Я понимаю, что Томáс абсолютно не виноват в моём прошлом. За всё время нашего знакомства Томáс ни разу не нарушил моё доверие. Да, он уничтожил склеп и сравнял его с землёй, но я осознаю, что он делал это из лучших побуждений, чтобы помочь мне. Томáс находился рядом и даже согласился пойти на уступки ради меня. Он рядом со мной, хотя мог бы настоять на своём и улететь на Аляску. Пусть Томáс злится на меня и выглядит раздражённым, но он рядом. Он тоже боится доверять мне, ведь я могу его предать. Стоит мне сказать лишь слово, и его схватят. Его поместят в темницу и, вероятно, будут пытать. Я тоже являюсь угрозой для его жизни, как и он для моей. И это ужасно. Видишь, мой юный друг, у нас те же проблемы, что и у вас. А из-за нашего долголетия мы получаем больше негативного опыта, который и заставляет нас выбирать одиночество, бояться своего же вида и предательства. И я прекрасно понимаю, как вам сложно делать первый шаг, открывать свои раны, ведь если вас предадут снова, то раны загноятся, а это ещё хуже.