Спускаюсь вниз и оглядываю практически чистую кухню и гостиную. Достаю ведро и тряпку, чтобы отмыть снова эту мерзкую вонь крови, которая витает здесь. Но разве можно отмыть кровь, запёкшуюся на моих руках, в моём сердце и в моём прошлом? Нет. От этого можно спрятаться лишь во сне.
Глава 4
Жизнь — дерьмовая штука, мой друг. Когда-то я легкомысленно разбрасывалась годами своей жизни. Мне было весело, интересно, и вроде бы была такой же, как все. Я многое видела, как и участвовала в жутких казнях невинных людей, потому что это было выгодно более влиятельным живым. Скажи, что-нибудь изменилось? Нет. Хочешь знать почему? Потому что правила всегда одни и те же. Мы убиваем, чтобы спасти свою задницу. Увы, мы убиваем, чтобы люди боялись нас. Убиваем для того, чтобы обрести власть. Мы и себя убиваем каждую минуту, а потом приходит момент, когда всё заканчивается. Заканчивается надежда.
— Вы в порядке?
Поднимаю голову на Саву, расположившегося в кресле напротив меня.
— Да, вполне, — сухо отвечая, киваю я.
— Вы сменили диван.
— Ага, мне понравился его цвет в магазине. Проезжала мимо, когда мы со Станом катались по городу, — легко лгу я.
— Покрасили стены.
— Точно. Думаю, что чёрный цвет прикольный, а белый мне не нравился.
Да мы просто оттереть кровь не смогли, вот и всё. А запах краски напрочь убивает вонь крови. Даже Стан не смог находиться в доме, поэтому сейчас он живёт в машине рядом с домом. Так что вряд ли кто-нибудь узнает, что здесь случилось.
— Я видел князя. Он приехал к вам.
— Верно. Мне стало скучно, и я позвонила Стану. Он был моим другом. Здесь скучно.
— Скучно? — спрашивая, Сав спокойно смотрит на меня.
Я знаю, что должна быть осторожной. Очень осторожной, поэтому мне придётся врать снова и снова.
— Да. К тому же это небольшой ход конём. Мой дядя волнуется обо мне и надоел мне своими нравоучениями. Я подумала, что если здесь будет его сын, Стан, то он отстанет от меня. Я была права, звонков сегодня не было.
— То есть вы используете князя, как оборонительную стену против заботы о вас?
— Против надоедливого старика, — смеюсь я. — Ага, именно так.
— Мой отец тоже постоянно учил меня жизни, хотя я был уже довольно взрослым. Меня это сильно бесило. Приходилось терпеть, ведь он старше меня, это уважение к его возрасту. Даже когда он умирал, всё равно не был доволен мной. Порой мне казалось, что он никогда не будет мной доволен, и я никогда не стану хорошим сыном для него.
— Хреново, наверное, было. А когда он умер, стало легче?
— Честно? Да. Мне стало легче. Я, наконец-то, почувствовал себя взрослым. Но это продлилось недолго. Пару лет примерно, а потом я понял, что мне очень больно. Два года я отрицал смерть своего отца, убеждая себя в том, что это к лучшему, и теперь могу быть любым. Но потом понял, что даже когда он умер, я всё равно чувствовал вину за то, что не смог стать лучше, чем был. Одно время я тоже находился в сильной депрессии. Я был злым и раздражительным, винил отца в своих чувствах. И тогда я решил понять, откуда это пошло, и что стало причиной такой болезненной ярости на отца. Я начал изучать психологию, затем увидел, что мы всё же отличаемся от людей своим восприятием этого мира. Люди имеют сильную эмпатию, у нас ввиду нашей долгой жизни она отсутствует. Мы слишком много видели, чтобы выработать глубокое человеческое сожаление. Мы хищники и можем быть опасны. Так что, с годами я понял, что мне было хорошо до тех пор, пока отец был жив, потому что я был маленьким. Мне уже было много лет, я был женат, и у меня были дети, но рядом с отцом я был его сыном, мальчишкой. Он меня видел таким же. Мы всегда будем маленькими для своих родителей, потому что это их инстинкт защитить нас от большого и грязного мира.
— Сав, если вы надеетесь вызвать внутри меня хотя бы какое-то сожаление о несделанном, то это глупо, — замечаю я.
— Я не пытаюсь это сделать, Ваше Высочество. Я лишь хочу, чтобы вы подумали о своих родителях и вспомнили то, что стало для вас критичным.
— Это идиотизм, — фыркаю я. — Не вижу смысла думать о прошлом, ведь там ничего не изменить. Зачем мечтать о пустоте? Это глупо. Мои родители мертвы, и я знаю, что их жестоко убили. Я видела куски их тел, разбросанные по всему дому. Видела всю свою семью там и собирала все части этого огромного пазла, чтобы попрощаться с ними. Я была там.
Сав бросает взгляд на монитор и тяжело вздыхает.
— Никакой реакции, Ваше Высочество. Никакой, — печально сообщает он. — Это уже третий сеанс, а мы так и не можем найти хоть что-нибудь, что зацепит ваши воспоминания. Семья, любовь, друзья, жизнь. Ничего. Помогите мне, Ваше Высочество.