Когда Пибоди умер в 1869 г. в возрасте семидесяти четырех лет, британское правительство вырыло для него могилу в Вестминстерском аббатстве, но его предсмертные слова "Дэнверс - Дэнверс, не забудь" лишили Лондон его останков. Принц Уэльский, впоследствии Эдуард VII, открыл статую Пибоди за Королевской биржей - редкая честь, учитывая дефицит места в Сити. Даже после смерти Пибоди удавалось поддерживать англо-американскую гармонию. Британцы только что построили грозный военный корабль "Монарх", размеры которого вызвали недоумение в Америке и пугали разговорами о том, что судно будет использовано для сбора дани с американских городов. Молодой Эндрю Карнеги направил анонимную телеграмму в британский кабинет министров: "Первая и самая лучшая служба, какая только возможна, tot Monarch, возвращающий домой тело Пибоди". Независимо от того, был ли это генезис идеи или нет, королева Виктория отправила труп Пибоди в Америку на борту корабля "Айронклад". На корабле была оборудована печальная похоронная капелла, где над гробом, затянутым черной тканью, горели высокие свечи. В Америке корабль был встречен эскадрой адмирала Фаррагута. Пирпонт Морган, отвечавший за организацию похорон, придумал торжественную церемонию, в которой за гробом финансиста маршировали британские и американские солдаты.
Прежде чем оставить Пибоди, отметим обмен мнениями о нем в доме Моргана в 1946 году. Томас В. Ламонт, председатель совета директоров J. P. Morgan and Company, попросил у лорда Бистера, старшего партнера Morgan Grenfell, фотостат письма королевы Виктории с благодарностью Пибоди за помощь лондонской бедноте. Через два года после смерти Пибоди Ламонт пребывал в ностальгическом настроении, а лорд Бистер с удовольствием шокировал ничего не подозревающих людей:
Я всегда считал, что мистер Пибоди, хотя и был известен как великий филантроп, был одним из самых подлых людей на свете. Не знаю, видели ли вы когда-нибудь его статую, сидящую на стуле за Королевской биржей. Старый мистер Бернс рассказывал мне, что когда в Сити объявили сбор подписки на возведение статуи, энтузиазма было так мало, что денег на кресло не хватило, и мистеру Пибоди пришлось платить за него самому. Когда я только пришел сюда, главой нашего офиса был мистер Перман, и я помню, как он проработал здесь шестьдесят лет, Тедди [Гренфелл] и я устроили для всех сотрудников обед в ресторане Saucy, после чего повели их в Music Hall, и старый мистер Перман был за своим столом в девять часов следующего утра. Он хорошо знал форму Джорджа Пибоди и часто рассказывал Джеку [Моргану] разные истории. ...свидетельствующих о его подлости. Я всегда понимал, что, выйдя на пенсию, он объявил, что оставляет свои деньги в бизнесе, и тут же принялся их выводить. Я полагаю, что он оставил нескольких незаконнорожденных детей совершенно необеспеченными".
ГЛАВА 2. ПОЛОНИЙ
Если Эмерсон был прав в том, что "учреждение - это удлиненная тень человека", то тенью Дома Морганов был Джуниус Спенсер Морган. Его наставления, вбитые в голову его сыну Пирпонту, на протяжении целого столетия кодифицировали философию Моргана. Он был суетливым отцом, беспокоившимся о сыне и банке, фигурой настолько массивной и волевой, что только его сын, оглядываясь назад, смог свести его всего лишь к "отцу Дж. Пьерпонта Моргана". Как сказал один журналист, "Морганы всегда верили в абсолютную монархию. Пока Джуниус Морган был жив, он управлял семьей и бизнесом - своим сыном и партнерами". До самой смерти Джуниуса в 1890 году его огромная тень доминировала над жизнью его сына.
Юний был хладнокровен и уравновешен, редко показывал свою волю. Он обладал сухим умом и любезными манерами и придерживался железной дисциплины. Его друг Джордж Смолли высоко оценивал его "серьезную, сильную красоту" и "глаза, полные света", но замечал, что лицо заканчивалось "неподвижной челюстью, вся воля". Иногда каменный фасад разрушался, но незаметно. "Один или два раза я видел его разгневанным, и он показывал свой гнев внезапной сдержанностью речи и манер". Это был тот предел, когда Юний выдавал свои эмоции.