На этом этапе промышленной революции компании были динамичными, но крайне нестабильными. В атмосфере лихорадочного роста многие предприятия попадали в руки недобросовестных промоутеров, шарлатанов и биржевых манипуляторов. Даже дальновидным предпринимателям зачастую не хватало управленческих навыков, необходимых для превращения их идей в национальные отрасли, а кадров профессиональных менеджеров еще не существовало. Банкиры должны были ручаться за ценные бумаги, а в случае их дефолта часто оказывались во главе компаний. С наступлением эпохи баронства грань между финансами и торговлей стиралась, пока большая часть промышленности не перешла под контроль банкиров.
Имея такие рычаги влияния на компании, ведущие банкиры выработали свой стиль поведения и вели себя как бароны, которым клиенты платили дань. Они действовали в соответствии со сводом обычаев, который мы назовем "Кодексом джентльмена-банкира". Дом Морганов не только перенес этот кодекс из Лондона в Нью-Йорк, но и соблюдал его вплоть до ХХ века. Согласно этому кодексу, банки не пытались вести разведку и искать новых клиентов, а ждали, когда клиенты сами придут к ним с соответствующими представлениями. Они не открывали филиалов и отказывались принимать новые компании, если этот шаг не был предварительно согласован с их бывшим банкиром. Идея заключалась в том, чтобы не конкурировать, по крайней мере, не слишком открыто. Это означало отсутствие рекламы, ценовой конкуренции и переманивания клиентов у других фирм. Такое положение дел было выгодно устоявшимся банкам и ставило клиентов в зависимое положение. Но это была стилизованная конкуренция - мир обнаженных рапир, а не картель, как часто кажется. Изящество поверхности часто не позволяло критикам увидеть порочные отношения между банками.
Не меньше, чем промышленникам, банкиры диктовали условия суверенным государствам, а страны, как и компании, имели своих "традиционных банкиров". Бенджамин Дизраэли писал о "могущественных ростовщиках, от решения которых иногда зависела судьба королей и империй". Остроумное двустишие Байрона утверждало, что "каждый заем... усыпляет нацию или расшатывает трон". Банкиры получили такую власть потому, что многие правительства в военное время не имели сложного налогового аппарата для поддержания боевых действий. Торговые банки выполняли функции эрзац-казначейств или центральных банков до того, как управление экономикой стало государственной обязанностью. Лондонские банки не предоставляли собственных средств в долг, но организовывали крупные выпуски облигаций. Вступая в тесные сговоры с правительствами, они приобретали ауру квазиофициальных лиц. Джозеф Вексберг (Joseph Wechsberg) на сайте назвал торговые банки, работающие "в сумеречной зоне между политикой и экономикой". Это была территория, которую Морганы впоследствии объявят своей. Это была очень выгодная территория, поскольку банкиры суверенных государств могли также заниматься их валютными операциями и выплачивать дивиденды по их облигациям.
Каждый лондонский дом мог похвастаться свитком знаменитых государственных займов. Из своего таунхауса на Сент-Свитинс-лейн Ротшильды финансировали полуостровную кампанию Веллингтона и Крымскую войну. Известная пословица гласила, что богатство Ротшильдов состоит из банкротства государств. В 1875 году Лайонел Ротшильд организовал финансирование в размере 4 млн. фунтов стерлингов, которое позволило Великобритании отвоевать у Франции контроль над Суэцким каналом. Дизраэли со смехом признался королеве Виктории: "Я придерживаюсь мнения, мадам, что Ротшильдов никогда не может быть слишком много".
Помимо финансирования покупки Луизианы, Бэринги финансировали выплату французских репараций после Ватерлоо, что вызвало лапидарную отповедь со стороны де Ришелье: "В Европе есть шесть великих держав: Англия, Франция, Пруссия, Австрия, Россия и "Бэринг Бразерс"". После неурожая картофеля в Ирландии в 1845 г. правительство Пиля использовало Barings для закупки американской кукурузы и индийской муки для борьбы с голодом, так называемой "серой Пиля". К моменту Гражданской войны Barings был банком-агентом России, Норвегии, Австрии, Чили, Аргентины, Канады, Австралии и США. За свои хлопоты гранды с Бишопс-гейт, 8, к концу XIX века были удостоены четырех пэрств - Эшбертона, Нортбрука, Ревелстока и Кромера.
Почему так идеально сочетаются торговые банки и государственное управление? Будучи частными партнерствами, эти небольшие банки были свободны от назойливых вкладчиков или акционеров и могли потакать своим политическим пристрастиям. Им не нужно было подвергаться внешним проверкам, а их естественный сдержанный стиль работы делал их идеальными каналами для дипломатии. Поскольку они финансировали зарубежную торговлю, их взгляды были гораздо более интернационалистскими, чем у банкиров с Хай-стрит, которые финансировали британскую промышленность и имели дело в основном с владельцами магазинов.