В конце июня группа Morgan Stanley сделала предложение о покупке Burlington по цене 78 долл. за акцию, или около 2,4 млрд. долл. Она получила около трети крупнейшей текстильной компании Америки всего за 125 млн. долл. и даже большую часть этой суммы от Bankers Trust и Equitable Life Assurance. Кроме того, компания заработала 80 млн. долл. в виде комиссионных, включая прибыль от андеррайтинга почти 2 млрд. долл. в нежелательных облигациях для финансирования сделки. Получила ли Burlington равную с Morgan Stanley прибыль от этой финансовой алхимии? До выкупа компания имела чистый баланс, долг составлял менее половины стоимости собственного капитала. Когда же LBO состоялось, компания внезапно столкнулась с проблемой задолженности в размере более 3 млрд. долларов, что в тридцать раз превышает размер собственного капитала. Впоследствии ей пришлось уволить сотни менеджеров среднего звена, продать самую современную джинсовую фабрику в мире (по иронии судьбы, компании Dominion Textile), закрыть центр исследований и разработок, а также сократить бюджет капитальных вложений до 50 млн. долл. на пять лет. Все это не только нарушило жизнь сотрудников Burlington, но и резко ослабило способность компании конкурировать на мировых рынках.
К последнему кварталу 1987 года компания Burlington Industries несла убытки, несмотря на рост прибыли от операций. Почему? Ей пришлось выплатить 66 млн. долл. процентов за квартал. Защитники LBO утверждали, что высокий уровень долга стимулирует менеджмент к большим усилиям - аргумент, напоминающий замечание доктора Джонсона о том, что повешение замечательно концентрирует ум. Но нужно ли компаниям смотреть на виселицу, чтобы добиться лучших результатов? Большинство сокращений затрат и продаж активов, последовавших за LBO, не были направлены на повышение эффективности работы компании; они были лишь шагами по оплате LBO, а без них часто оказывались ненужными. Многие LBO были скорее быстрыми ставками на лопнувшую стоимость компаний, чем серьезными попытками управлять компанией в течение многих лет.
Сторонники LBO утверждали, что собственники более предприимчивы, чем менеджеры, и не обязаны рабски следить за курсом своих акций. Это утверждение повторялось на каждом шагу. "Огромное количество времени менеджмента в этой стране посвящено управлению рыночной ценой акций", - говорил Том Сондерс из Morgan Stanley. Однако Боб Гринхилл, Джо Фогг и Эрик Гличер годами предупреждали компании о необходимости повышать цены на свои акции - иначе. Кто же создал ту одержимость ценами акций и квартальными доходами, от которой сейчас спасаются компании? По иронии судьбы, многие специалисты по LBO были переведены с работы по слияниям, где им неожиданно пришлось принять долгосрочную перспективу. Эта защита также странно звучит из уст компании, которая в 1980-х годах руководила первичным размещением акций нескольких компаний. И, наконец, не учитывался тот простой факт, что целью создания частных компаний является их последующее публичное размещение и получение быстрой прибыли. Предполагается, что затем компании будут рассказывать о преимуществах государственной собственности.
В модном увлечении LBO были затронуты глубокие политические и социальные вопросы. Участники приветствовали эту тенденцию как возвращение к "старым добрым временам" , когда банкиры подвергали риску свой собственный капитал. При этом они не обращали внимания на ту историю и конфликты интересов, возникшие в результате чрезмерной близости между банкирами и компаниями, которые они финансировали. Как мы видели, потребовались десятилетия агитации и реформ, чтобы воплотить в жизнь идею Луиса Брандейса о том, что инвестиционные банкиры должны иметь отношения с компаниями на расстоянии вытянутой руки. На это были направлены бесконечные расследования - Пуджо, Пекора, Уилер, - а также иск Медины и различные правительственные меры по введению конкурсных торгов на железных дорогах и в коммунальном хозяйстве. Как раз в тот момент, когда Правило 415 1982 г., казалось, положило конец проблеме сговора между банкирами и компаниями, инвестиционные банки заново изобрели торговый банкинг. Не случайно выход Morgan Stanley на рынок торгового банкинга произошел именно после введения Правила 415, поскольку с помощью сделок LBO он мог восстановить эксклюзивные отношения, утраченные в эпоху транзакций. Что может быть лучше, чем владеть крупной долей компании? Три из пяти членов совета директоров Burlington неожиданно стали управляющими директорами Morgan Stanley.