С 1984 по 1987 год цены на акции росли без 10-процентной коррекции. Это подбадривало "быков", сбивало с толку "медведей" и заставляло людей не замечать тревожных сигналов. В точности следуя примеру 1929 года, весной 1987 года рынок облигаций обвалился, а в сентябре Федеральная резервная система повысила учетную ставку. В начале октября Morgan Stanley, опасаясь, что клиенты пропустят следующий этап "бычьего" рынка, призвал их на 100% инвестировать в обыкновенные акции. Позже, когда компания направила финансовому обозревателю Адаму Смиту рекомендацию покупать акции, он размышлял: "Вы заставили меня инвестировать на сто процентов в октябре, и я потерял половину своих денег. Как же мне теперь покупать?".
Если 1929 год был внутренним американским крахом, то 1987 год стал глобальной паникой. По всему миру акции росли, падали, а затем снова поднимались. То же самое финансовое дерегулирование, которое переплело рынки, привело к синхронному падению в Токио, Гонконге, Нью-Йорке, Лондоне, Париже и Цюрихе. В течение нескольких дней все просто передавали "медвежий рынок" по часам", - говорит Бартон Биггс из Morgan Stanley. Новые связи между мировыми фондовыми рынками, казалось, преувеличивали движения в обоих направлениях, подчеркивая нестабильность мировой финансовой системы, вместо того чтобы сглаживать колебания.
С точки зрения истории Morgan, важным аспектом "черного понедельника" было отсутствие какой-либо открытой роли в спасении. В этом заключалось главное сценарное отличие от 1929 года - отсутствие спасения банкиров. Президент Рейган, желая вторить Гуверу, заявил, что "базовая экономика остается здоровой". Джон Фелан, председатель Нью-Йоркской фондовой биржи, сыграл роль Ричарда Уитни, обсуждая с советниками вопрос о закрытии биржи. Снова были выкупы акций и досрочное закрытие биржи, чтобы разобраться с бумажной волокитой. Но никакие банкиры не маршировали по ступеням 23 Wall. Фелан консультировался в основном с Уильямом Шрайером из Merrill Lynch и Джоном Гутфройндом из Salomon Brothers, а не с Morgan Stanley, что отражает новое значение торговых и розничных домов, ставших в 1929 г. аутсайдерами клуба.
Федеральная резервная система действовала с быстротой, не оставляющей сомнений в ее решимости. 20 октября Алан Гринспен выступил с лаконичным заявлением, в котором подтвердил "готовность ФРС служить источником ликвидности для поддержки экономической и финансовой системы". ФРС покупала доллары и обеспечила резкое снижение процентных ставок. Президент ФРС Нью-Йорка Э. Джеральд Корриган лично обратился к банкам с просьбой продолжать кредитование надежных фирм, занимающихся ценными бумагами. Некоторые специалисты Нью-Йоркской фондовой биржи закончили "черный понедельник" с раздутыми запасами акций, пытаясь остановить падение, и были спущены на воду своими главными кредиторами, включая Morgan Guaranty, Manufacturers Hanover и Bank of New York. ФРС действовала замечательно; Уолл-стрит больше не нуждалась в Доме Моргана, который не смог бы справиться с кризисом такого масштаба. Как показала компания Continental Illinois, частные спасательные операции на огромных, ничем не ограниченных глобальных рынках были излишни. Другого такого крупного финансиста, как Пирпонт Морган или Том Ламонт, уже не будет.
Крах выявил риски андеррайтинга, о которых забыли во времена "бычьего" рынка. В ноябре 1987 г., когда британское правительство продало 32-процентный пакет акций British Petroleum, инвесторы не смогли поглотить этот грандиозный выпуск на сумму 13,2 млрд. долл. Четыре американских андеррайтера - Morgan Stanley, Goldman, Sachs, Salomon Brothers и Shearson Lehman - столкнулись с бумажными убытками в размере 350 млн. долл. Катастрофу удалось предотвратить, когда Банк Англии согласился выкупить акции по цене 70 пенсов за штуку. Рост цен на нефть и покупка Кувейтом 20-процентного пакета акций BP спасли Банк Англии.