Взяв пример с Гарольда Макгроу, Пьетруски устроил взрыв, который Morgan Guaranty не скоро забудет. В открытом письме он заявил, что "шокирован и потрясен неэтичным, на мой взгляд, поведением банка Morgan , который оказал помощь и содействие в неожиданном рейдерском захвате одного из своих давних клиентов". По его словам, банк был "допущен к нашей самой конфиденциальной финансовой информации". Он рассказал об их связях последних лет, включая заимствования, работу Morgan в качестве регистратора и трансфер-агента Sterling, а также управление Morgan выпусками на Еврорынке для Sterling. Это был умный выпад, поскольку Пьетруски повторил язык старой Уолл-стрит, как бы пристыдив банк воспоминаниями: "Сколько доверительных отношений должно быть у вас с клиентом, прежде чем вы решите отказаться от действий, которые могут нанести ущерб [его] интересам?"
В необычной публичной реплике Лью Престон намекнул, что письмо было лицемерной болтовней публициста. "Интересно, что мы все еще являемся их трансфер-агентом", - сказал он впоследствии. Когда битва закончилась, Престон пояснил: "Это было письмо не от председателя совета директоров Sterling. Это было письмо, написанное инвестиционными банкирами, чтобы опозорить эту фирму". Он опроверг мнение о том, что Морган предал глубоко преданного клиента, отметив, что главным банкиром Sterling был Irving Trust и что 23 Wall выполнял для Sterling лишь "механические функции". Для Престона неожиданностью стало не столько поднятие вопроса о предательстве, которое, очевидно, предполагалось при планировании поглощения, сколько то, как Уолл-стрит объединилась, чтобы обрушиться на Моргана с критикой сделки.
Действительно, инвестиционные банкиры считали, что Хоффман сделал слишком низкую первоначальную ставку и в итоге привлек других акул в воду. Morgan Stanley привлек в качестве дружественного покупателя компанию Kodak, которая выкупила Sterling по цене 89,50 долл. за акцию. Хотя на Уолл-стрит и говорили о том, что Morgan Guaranty провалил сделку - ликование едва ли можно было скрыть, - банк намекнул, что Kodak переплатил. Цена была высока - в двадцать два раза больше предполагаемой прибыли Sterling за 1988 год. Инвестиционные банки, разумеется, были заинтересованы в том, чтобы принизить результаты деятельности Morgan Guaranty, которая перехватывала их территорию. Они были особенно возмущены, когда Мендоза выставил за проигрыш жалкую сумму в 1 млн. долларов, что, безусловно, является самым непростительным грехом.
Очевидно, что Morgans считала Hoffman-La Roche гораздо более близким и выгодным клиентом, чем Sterling Drug. Но будет ли это новым стандартом выбора целей? Будет ли банк питаться сильными клиентами за счет слабых? Будет ли он жертвовать теми, кого считает менее важными? Кто тогда будет доверять банку в будущем? Противоречия также высветили многочисленные возможности конфликта интересов при проведении рейдерских захватов крупными банками. Например, будучи трансфер-агентом Sterling Drug, Morgan Guaranty владел конфиденциальным списком акционеров - информацией, бесценной для любого рейдера. (Позже, в том же году, банк Morgan продал свое подразделение по обслуживанию акционеров компании First Chicago, прекратив тем самым корпоративный трастовый бизнес, которому уже более ста лет. Престон отрицал связь со Sterling, хотя такая работа с акционерами была явно несовместима с деятельностью по слиянию). Даже когда банк ссылался на свои внутренние механизмы защиты конфиденциальной информации, он поощрял кредитных специалистов передавать идеи команде Мендозы в рамках концепции "единого банка".
Чтобы McGraw-Hill или Sterling не показались чудаками, в апреле 1988 года банк вновь столкнулся с проблемами. Джеймс Р. Хоутон, председатель совета директоров компании Corning Glass, объявил о заключении соглашения о приобретении компании International Clinical Labs, Incorporated по цене 26 долл. за акцию. Будучи убежденным противником недружественных сделок, Хоутон посчитал, что сделка состоялась, и использовал Morgan Guaranty в качестве депозитария и кредитора. Затем Smithkline Beckman представила неожиданное предложение, быстро подняв цену до 37 долл. за акцию. Потерпевший поражение Хоутон был ошеломлен: Советником Smithkline был его собственный надежный банкир, Morgan Guaranty. Еще более шокирующим было то, что Хоутон входил в совет директоров Morgan! Накануне годового собрания акционеров Morgan Хоутон пригрозил уйти в отставку и был утихомирен только после беседы с Лью Престоном. И снова Morgan заработал больше, консультируя Smithkline, чем будучи депозитарием Corning. Но должен ли был этот краткосрочный расчет стать новым операционным стандартом? Станет ли банк продавать себя на аукционе тому, кто предложит наибольшую цену? Он переходил к двухуровневой структуре, в которой потворствовал крупным клиентам и жертвовал мелкими. И в этом он начинал - только начинал - напоминать остальную часть Уолл-стрит, которая уже много лет работала подобным образом.