ГЛАВА 36. НЕБОСКРЕБ
В 1989 году Morgan Stanley с шестьюдесятью четырьмя сотнями сотрудников занимал семнадцать этажей здания Exxon на Шестой авеню - больше, чем сам Exxon. Теперь здание принадлежало подразделению Mitsui. Выходя из лифта в приемную на тридцатом этаже, мы встречали портрет Джека Моргана и мелькали старые письменные столы с рулонными столешницами, спасенные ныне ушедшими из жизни партнерами. В шикарной столовой с расставленными столами и кожаными креслами официанты в униформе подавали мадеру или сухой херес, но (по традиции Morgan) никаких крепких спиртных напитков. Если не принимать во внимание эти штрихи, то новый Morgan Stanley - смелый, богатый, развязный - имел мало общего с той мандариновой фирмой, которая начала свою деятельность в сентябре 1935 г. в украшенной цветами комнате на Уолл-стрит, 2.
Вместо андеррайтинга Morgan Stanley стал заниматься поглощениями и торговыми операциями. После краха он перестал уделять особое внимание распространению ценных бумаг и вытеснил десятки управляющих директоров, в основном из сферы продаж и торговли. В 1988 г. компания Merrill Lynch, которую когда-то презирали за плебейство, впервые возглавила рейтинг отечественных андеррайтеров, в то время как Morgan Stanley опустился на шестое место. Morgan в основном занимался нежелательными облигациями, которые сейчас являются наиболее прибыльным видом андеррайтинга и незаменимым дополнением к работе по поглощению. Когда Drexel Burnham потеряла позиции в связи с расследованием деятельности короля нежелательных облигаций Майкла Милкена, Morgan Stanley на короткое время стал лидером среди американских компаний, занимающихся нежелательными облигациями! Содрогнулись ли призраки Пирпонта, Джека и Гарри Морганов?
Morgan Stanley была несомненной историей успеха, выдающимся исполнителем. На протяжении более пятидесяти лет он находился на вершине инвестиционно-банковской деятельности или почти на ней, чего не могла сделать ни одна компания, кроме First Boston. Она пережила все угрозы конкуренции. Умная, обладающая сверхъестественно верным стратегическим чутьем, она одна, казалось, была невосприимчива к послекризисной депрессии на Уолл-стрит. В 1987 г. он был единственным публичным домом ценных бумаг, который увеличил свои доходы. Словно непобедимый, он поднял зарплату пяти своим топ-менеджерам примерно до отметки в 3 млн. долларов, так что каждый из них получал больше, чем председатели советов директоров конкурирующих фирм; Паркер Гилберт получил 4,4 млн. долларов в виде зарплаты и бонусов. В 1988 г. компания получила 395 млн. долл. прибыли - необычайный рост на 71% в условиях вялой торговли. В то же время компания избежала хронических разногласий, которые ослабили многих конкурентов.
Однако при всем своем ошеломляющем успехе история Morgan Stanley вызывала глубокую тревогу. Следуя безупречному инстинкту наживы, компания занималась все более рискованной деятельностью, представлявшей большую потенциальную опасность для экономики страны. В конце 1980-х годов Morgan Stanley больше напоминал промышленный холдинг, чем компанию, предоставляющую финансовые услуги. Она владела долями в сорока компаниях с активами более 7 млрд. долл. и штатом в 72 тыс. сотрудников. Morgan Stanley неожиданно стал совладельцем продовольственных сетей и бумажных фабрик, текстильных заводов и производителей авиадвигателей. Эти инвестиции приносили 40-процентную прибыль и предвещали еще больший крен в сторону торгового банкинга и отход от торговли и распространения ценных бумаг в Нью-Йорке, Лондоне и Токио, которые были спасением компании в 1980-е годы.
В 1970-х годах LBO были небольшими, в основном дружественными сделками с участием стабильных, устойчивых к кризису компаний. Теперь же масштабы институциональных средств, привлеченных LBO-фондами, - 25 млрд. долл. в 1988 г., или достаточно для приобретения компаний на сумму 250 млрд. долл. Ярким свидетельством спекулятивной направленности американских финансов стало то, что 40% кредитных портфелей крупных банков Уолл-стрит направлялись на LBO. Участвуя в такой деятельности с помощью пенсионных фондов, корпоративная Америка занималась самопожиранием. Имея в своем распоряжении столько легких денег, фонды LBO перешли к враждебным рейдам и теперь действовали по той же безжалостной логике, что и при слияниях.
Редукцией к абсурду стала сделка с RJR Nabisco стоимостью 25 млрд. долларов, крупнейшая в истории LBO. В 1985 г. Morgan Stanley представлял интересы Nabisco Brands, когда ее приобретала компания R. J. Reynolds; все приветствовали диверсификацию. Теперь, три года спустя, те же самые люди увидели скрытые ценности в ее разрушении. Наряду с Drexel Burnham, Merrill Lynch и Wasserstein, Perella, Эрик Гличер из Morgan Stanley консультировал Генри Крависа, который победил группу инвесторов во главе с генеральным директором RJR Nabisco Ф. Россом Джонсоном и его инвестиционным банкиром Ширсоном Леманом.