В дипломатическую эпоху Дж. П. Моргана-младшего, ограниченную двумя мировыми войнами, частные банкиры выступали в качестве помощников правительства, выполняя тайные миссии и действуя на равных с центральными банками. Теперь банкиры Моргана стали посредниками во власти и неофициальными представителями правительств на всемирных конференциях. Будучи доверенными лицами королей, президентов и римских пап, они действовали в зарубежных сделках под пристальным наблюдением Вашингтона или Уайтхолла. Для внешнего мира они часто казались видимым лицом государственной политики. На родине они оставались "традиционными банкирами" для компаний, которые если и сохраняли лояльность, то все меньше нуждались в покровительстве сильного банкира. Поддерживая эксклюзивные отношения с клиентами, партнеры Моргана наслаждались роскошью мира, который по современным меркам выглядит завидно изящным и неторопливым.
В послевоенную эпоху казино банкиры утратили контроль над клиентами в условиях жесткой анонимной конкуренции на глобальных рынках. Транснациональные корпорации теперь возвышаются над банкирами и соперничают с ними в плане капитала и финансовой экспертизы. Институциональные инвесторы, такие как страховые компании, паевые и пенсионные фонды, представляют собой новые противостоящие источники власти. Поскольку компании и правительства могут привлекать деньги во многих валютах и странах, баланс сил резко смещается в сторону от банкиров. Это кажется парадоксальным в эпоху, когда в новостях ежедневно рассказывают о ярких миллиардных сделках. Однако, как показывает история с Morgan, этот новый стиль финансовой агрессии на самом деле является симптомом слабости банкиров. По мере того как освобождались их старые клиенты, банкиры-джентльмены были вынуждены суетиться в поисках бизнеса и новых ниш. Они нашли эти ниши в безжалостном мире корпоративных поглощений, которые спасли их самих, но поставили под угрозу экономику. В эту новую эпоху финансов банкиры отказались от традиций, которые управляли англо-американскими финансами с викторианской эпохи.
Тезис этой книги заключается в том, что никогда не будет другого банка, столь же могущественного, таинственного и роскошного, как старый дом Морганов. То, что представляли собой Ротшильды в XIX веке и Морганы в XX, не будет повторено ни одной фирмой в следующем столетии. Банкир больше не обладает монополией на большие денежные массы. По мере становления мировых финансов власть стала распределяться между многими институтами и финансовыми центрами. Таким образом, в нашем рассказе мы видим стремительно исчезающий банковский мир - мир огромных поместий, коллекций произведений искусства и океанских яхт, мир банкиров, которые общались с главами государств и воображали себя эрзац-королями. Вопреки обычному закону перспективы, Морганы кажутся все больше и больше по мере удаления от времени.
БРУКЛИН, НЬЮ-ЙОРК
ИЮЛЬ 1989 Г.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Эпоха баронства
1838-1913 гг.
ГЛАВА 1. СКРУДЖ
Когда в 1835 г. балтиморский коммерсант Джордж Пибоди отплыл в Лондон, мир переживал долговой кризис. Неплательщиками были не непонятные балканские страны или южноамериканские республики, а американские государства. Соединенные Штаты поддались повальному увлечению строительством железных дорог, каналов и пропускных пунктов, обеспеченных государственными кредитами. Теперь законодатели Мэриленда с бравадой разорившегося человека угрожали присоединиться к другим штатам и отказаться от выплаты процентов по своим облигациям, которые в основном продавались в Лондоне. Пибоди, будучи одним из трех уполномоченных штата, которым было поручено пересмотреть условия долга, призывал чиновников сбавить обороты и успокоить британских банкиров. Однако американские законодатели сочли, что проще потворствовать ненависти иностранных банкиров, чем повышать новые налоги для обслуживания долга.
Лондон был солнцем в финансовой солнечной системе. Только Великобритания обладала огромным избытком средств в мире, где не хватало капитала, а стерлинг был валютой мировой торговли; его официальное использование восходит к Вильгельму Завоевателю. После наполеоновских войн банкиры Сити - финансового района Лондона - стали самозваными властителями, зачастую имевшими доступ к большим деньгам, чем правительства и компании, которые они финансировали. Такие фирмы, как Barings и Rothschilds, поддерживали имперский режим, не указывая свои имена на дверях и бланках, отказываясь от привлечения клиентов и открытия филиалов, требуя эксклюзивных отношений с клиентами. Государственные деятели Европы и Латинской Америки смиренно переступали их пороги. По словам одного из наблюдателей, "получить приглашение на обед было все равно, что попасть на аудиенцию к королю".