Философствовать нечего, сказал себе Питер. Или он сможет овладеть оружием, или нет. Или получить помощь извне, или рассчитывать на нее не придется. Он не мог думать о грехе и добродетели, бессмертии и несправедливости. Надо было решать, что делать дальше, как нанести ответный удар.
Но с чего начать? Ружье нацелено в Эмили. Другое - в Линду. Если Эмили будет грозить опасность, Тьюзди не сдвинется с места. Лежа в кровати, на холодной заре, Питер понял, что для Тьюзди Эмили олицетворяла красоту. Он рисовал ее в молодости, потому что та была красавицей, и с тех пор она для него не изменилась. Эмили являла ему совершенство. Старый художник не замечал, что годы берут свое. Красота служила движущей силой его жизни, и символом красоты была Эмили. Никакая цена, никакая победа не заставили бы Тьюзди принести красоту в жертву.
Через несколько часов Тьюзди поедет в Барчестер. Оттуда может прийти помощь, целая армия спасения. И тем не менее старик закупит продукты, задаст несколько вопросов о поисках Линды, заверит Саутворта, что около "Причуды" посторонних нет, и вернется один, чтобы ждать, пока Бен Мартин, Дьюк или Телицки не выстрелят в него. Раз уж это неизбежно, почему бы не рискнуть? И, задавая себе вопрос, Питер знал, что Тьюзди уже искал на него ответ. И решил, что ни единым действием не может подвергнуть опасности жизнь Эмили, даже если сам переживет ее лишь на несколько минут.
Сможет ли Эмили убедить его рискнуть? Захочет ли?
- Труди!
- Да, - прошептала та.
- Что мешает Тьюзди купить в городе ружье или пистолет, пронести его в дом и перебить всех четверых? Насколько я понял, он отлично стреляет.
- К.К. подумал об этом перед тем, как Тьюзди первый раз поехал за продуктами. К.К. встречает его на проселке. Обыскивает Тьюзди и все пакеты. Если Тьюзди убьет К.К., выстрел услышат в "Причуде" и прикончат Эмили. Старый козел прекрасно это понимает, - по телу Труди пробежала дрожь. - Не так-то легко обыграть К.К.
Да, Крамер постоянно оказывался на шаг впереди. Пленникам оставалось рассчитывать лишь на беспечность кого-то из бандитов. Такая возможность могла представиться. Но в какой момент? Как подгадать, чтобы ухватиться за эту соломинку?
Вспомнился тот жуткий день у Дарлбрука, когда его отец крутанул руль и они сверзились в пропасть. Отец повернул руль влево. Поверни он руль вправо, и шутников размазало бы по каменной стене. Такая вот мелочь. Шесть дюймов вправо вместо шести дюймов влево. Столь же малым был и их шанс на спасение. Вновь Питер оказался лицом к лицу с давним врагом шутниками-убийцами. Другие тела, другие лица, но то же бессмысленное насилие. И он не мог допустить их победы.
ГЛАВА 2
Серый свет на востоке сменился кроваво-красным заревом. Красный восход - к перемене погоды, автоматически подумал Питер. Испуганная, как в воду опущенная Труди все еще сидела рядом с ним. Пришло время платить по счетам, и она лучше других понимала, что ее ждет. Она выросла с этими убийцами, жила, спала с ними и полностью осознавала, что пощады не будет. И единственной ее надеждой оставался Питер.
- Попробую встать, - решил тот. - Не хочется, чтобы ваши друзья волокли меня по ступенькам.
- Давай помогу, - предложила Труди.
- Я сам. Почему бы вам не спуститься вниз и не посмотреть, как идут дела? Скажите Крамеру, что я буду на его военном совете.
Присутствие Труди стесняло Питера. Еще со школьных лет он не любил, чтобы кто-то видел его слабость.
- Заодно постарайтесь узнать, где они держат ружья. Без них мы пропадем, Труди.
- Я постараюсь, - кивнула девушка.
Питер остался один. Золотые солнечные лучи уже заливали спальню. Занялся жаркий, душный августовский день. Возможно, последний для большинства из них.
Питер откинул одеяло, и оно сползло на пол. Приподнялся на локтях, сцепив зубы, чтобы не закричать от боли. Жарким огнем полыхнуло по ребрам, в голове застучал паровой молот. Свесил левую ногу, сел. Комната пошла кругом, постепенно замедлила вращение, остановилась. Он закатал правую брючину. Культя, с которой сорвали протез, покраснела. Питер отстегнул ненужную теперь подвязку и бросил на пол. Давным-давно он научился поддерживать равновесие, скача на одной ноге. Оттолкнулся от кровати, встал, покачиваясь из стороны в сторону. Заныла здоровая нога. В драке досталось и ей. Скрипя зубами, Питер запрыгал к ванной комнате. Несмотря на почти невыносимую боль, он уже начал верить, что ни одна кость не сломана. Когда он добрался до двери, по лицу обильно катился пот. Вот наконец и раковина. Собственное лицо ужаснуло Питера: щетина на щеках, разбитые, опухшие губы, заплывший синяком левый глаз. Он повернул вентиль. Умылся. Ледяная вода бодрила.
Взгляд Питера упал на руки. Костяшки пальцев сбиты в кровь. Должно быть, он успел отвесить пару хороших тумаков, прежде чем потерял сознание.
В кармане порванного пиджака Питер нащупал пачку сигарет. Из другого выудил зажигалку. Закурил. Чем дольше он стоял, вглядываясь в свое отражение в зеркале, тем быстрее приходил в себя. И, когда Труди позвала Питера, к тому уже полностью вернулось самообладание.
Повернувшись, он запрыгал обратно в спальню, где ждала девушка. Положение калеки злило его, Питер стыдился, что у него одна нога. Почему-то он ожидал, что над ним будут смеяться, чего, впрочем, никогда не было.
- Ловко ты управляешься, - заметила Труди.
- Научился. Вы узнали что-нибудь насчет ружей?
- Еще нет. Я не могла, Питер. Мне велели помочь тебе спуститься вниз, но, похоже, ты справишься сам.