– Засиделись мы, туман в голове… – Витя поднялся из-за стола. – Пойдем на каток!
– Чего там «засиделись»! Просто пороха не хватило, – помрачнел Костя. – Пока семечки были, так щелкали, а как до каленого орешка добрались – зубки слабы.
– Ничего не слабы, – не сдавался Витя. – Вот головы прояснеют – и решим. А не то завтра Федора Семеновича спросим.
– Потом да после!.. Любишь ты все на завтра откладывать! Раз взялись, давай не тянуть. – Костя сорвал с гвоздя полушубок и шапку: – Пошли к Федору Семеновичу!
– Что ты! – оторопел Витя. – Сегодня же выходной… Может, его и дома нет. Да и надоели мы учителю.
– Надоели? – удивился Костя. – Плохо ты его знаешь!
Он быстро оделся, сунул в карман испещренные цифрами листочки и направился к школе.
Досадуя на себя, что связался с горячим не в меру Костей, Витя плелся позади и на все лады убеждал его не ходить сегодня к учителю.
У околицы ребята встретили Клавдию Львовну и узнали от нее, что Федора Семеновича нет дома.
– Ладно, будь по-твоему… завтра спросим. – И Костя, кивнув Вите, повернул к пруду.
Здесь вовсю шло веселье. Мальчишки катались на «снегурочках», на деревянных коньках-самоделках или же, стоя во весь рост, лихо съезжали с ледяной горки.
В центре катка кружилась самодельная карусель – колесо от телеги, надетое на кол.
Разбежавшись с небрежным видом, – словно желая сказать каждому, что они попали сюда совершенно случайно, Костя и Витя покатились с ледяной горки. Все шло удачно. Только у самого конца отполированной ледяной дорожки они столкнулись с двумя малышами и повалились в снег. Сзади налетели еще несколько мальчишек, и Костя с Витей оказались в шумной куче мала.
Они не без труда выбрались из нее и не успели как следует протереть залепленные снегом лица, как услышали знакомый голос:
– Кому-кому, а восьмому классу непростительно так падать!
Мальчики обернулись.
– Здравствуйте, Федор Семенович, – смущенно сказал Костя. – Так мы бы не упали… под ноги кто-то сунулся.
– На малышей кивать нечего, – погрозил пальцем учитель. – Физику вы забыли, вот что. Законы равновесия, силу инерции… – Он показал на Кольку, который, весь подавшись вперед, летел с ледяной горки: – Смотрите, как он умело переместил центр тяжести.
Но в этот самый миг Кольку подбили сзади, он упал и закончил свой путь, скользя на спине, задрав ноги кверху. Костя с Витей лукаво поглядели на учителя и захохотали. Засмеялся и Федор Семенович:
– Я вижу, на этой горке все законы физики кувырком летят!
– Федор Семенович, – вспомнил вдруг Костя, – а мы к вам собирались. С задачами у нас не получается.
Он поспешно достал из кармана исписанные листки и сунул в руки учителю.
Витя осуждающе покачал головой, но Костя сделал вид, что ничего не заметил.
– Позвольте, но ведь я же вам этого не задавал? – удивился Федор Семенович.
– А мы добавочно решаем, для тренировки, – признался Костя.
– Вон вас куда потянуло!.. – Учитель с довольным видом посмотрел на них, достал карандаш и принялся объяснять задачу.
Костя бросил на Витю выразительный взгляд, как бы желая сказать: «Видал, мол: моя правда! Федор Семенович никогда не откажется!»
А кругом стоял смех, визг, крики, пролетали юркие конькобежцы; у подножия ледяной горки то и дело вырастала куча мала.
– А обстановочка-то не совсем подходящая! – Учитель оглянулся по сторонам: – Где бы это нам присесть?
– Пойдемте к нам, – предложил Костя. – Никто не будет мешать!
Через несколько минут они уже сидели у Ручьевых в избе.
Учитель помог ребятам разобраться в каверзных задачках, задал еще две новые, побеседовал о математике и ушел минут через сорок.
Костя убрал со стола тетради и с хрустом потянулся:
– А правда, неплохой денек получился?
– Почему тебя на математику потянуло? – не без тайного умысла спросил Витя. – Ты ведь до нее раньше не особо рьяный был, больше на естествознание да на литературу нажимал.
Костя ответил не сразу. Постоял у окна, подышал на стекло, нарисовал трапецию, потом треугольник…
– А ты думаешь, все через тебя? – наконец заговорил он. – Оно конечно, завидки берут… Ты на математику счастливый. А только это еще часть от целого. А вот ты почему агротехникой заинтересовался?
– Так тоже причин вдоволь…
– Это верно: причины есть, – согласился Костя.
В избу вошли Варя и Митя Епифанцев.
– Хороши, нечего сказать! – Девочка подозрительно оглядела Витю и Костю. – Запрятались, тренируются… И ни словечка никому!.. Даже учителя на дом затащили.
– Откуда вы все узнали? – спросил Витя.
– Нам Федор Семенович сейчас рассказал, – объяснил Митя. – «Неужели, говорит, на весь класс нашлись только два любителя математики?» Думаете, не обидно ему? Могли бы, кажется, и других ребят пригласить.
– Так сделайте милость! – почти закричал Костя. – Разве мы против кого? Примыкайте.
– Ага! Подобрели, когда вас к стенке прижали, – с торжеством сказала Варя.
На другой день в классе Витя с Костей предложили желающим решать трудные задачи задержаться после уроков.
Осталось человек восемь. В класс принесли еще три доски. На занятия пришел Федор Семенович. Каждому он подобрал интересные задачи.
Школьники не заметили, как пролетели два часа, и учитель был вынужден почти насильно отослать ребят домой.
Все расходились веселые, возбужденные, рассказывали друг другу, какие трудные были задачи и как хитро они их одолели.
…Костя дорожил каждым часом. То он проводил время в теплице, наблюдая за просом, то засиживался над математикой.
Большинство уроков в классе приносило мальчику большую радость. Он чувствовал, что мир вокруг него становится просторнее, глубже, яснее. Из школы Костя возвращался возбужденный, сияющий, и Колька догады* вался, что брат получил очередную пятерку.
– Не о пятерке речь… ты послушай, что у меня в голове засело!
И Костя с жаром рассказывал, что он сегодня узнал по математике или истории, по литературе или географии.
– Э-э, да что тебе толковать! – спохватывался он. – Не дорос еще…
– Нет, нет, ты говори! – просил Колька. – Я ведь тоже в восьмом классе буду учиться.
Нередко, обогащенные знаниями, полученными за день, пораженные маленькими открытиями и находками, школьники после уроков долго не могли расстаться и собирались у Ручьевых на «катере».
Колька услужливо растапливал железную печку-времянку. Бока ее вскоре накаливались, становились вишневыми, потом оранжевыми, мерцали искрами.
Ребята, как в ночном у костра, рассаживались вокруг печки и начинали разговоры.
Возвращался с работы Сергей, приходила на «катер» Марина, и они присоединялись к школьникам.
Если ребята наперебой доказывали друг другу, что нет на свете науки серьезнее и важнее, чем математика, то Колька безошибочно определял, что сегодня в восьмом классе были уроки Федора Семеновича.
Если Костя с приятелями заводили речь о здоровье человека и собирались в будущем учиться только на врачей – значит, с ребятами занималась Галина Никитична.
А вот сегодня их вниманием бесспорно завладела Клавдия Львовна. Еще не успели восьмиклассники отогреться, как Костя затеял спор с Митей о Лермонтовском Печорине:
– Тоже мне герой! На Кавказ уехал, потом в Персию собрался, сам не зная зачем… Скучно, видишь, ему! «Авось где-нибудь умру по дороге». Да разве мало тогда в России дела было?..
– Погоди, Костя! – перебил его Митя. – Не дошли мы еще на уроках до сути, вот и скачешь по верхам. Надо обстановку знать. Это же тридцатые годы, режим Николая Палкина.
– А Радищеву при Екатерине легче жилось? А он все равно за народ стоял. В Сибирь за правду попал, не побоялся. Вот это человек был!.. А декабристы? А Чернышевский?..
Костя жил, как крестьянин в горячие дни летней страды. Только закончишь одно дело, как надвигается другое. Только уберешь сено на лугу, как уже зовут в поле желтые, спелые хлеба. И всюду надо успеть, со всем управиться!..