Прыгали через костер. Скорей костерок. Даже тучный Николай Гаврилович разбежался и неловко перевалил через чадящее пламя.
— Уфф! А ведь в молодости был разряд!
— Разве это костер? — возмущался Роман. — Давайте раздуем до неба!
— Тогда ты сгоришь, — сказала Лидия Васильевна.
— Я птица-феникс!
Художник Витя и Фарафоныч плели венки. Среди цветов вставляли маленькие свечки. И вот один круг слабо мерцая, поплыл по реке.
— Красиво, — сказала Юля.
Но маленький водоворот захлестнул венок, и он погрузился в воду.
— Надо бы что-то петь, да не знаю что, — сказал Николай Гаврилович.
Лидия Васильевна устало зевнула, прикрывшись ладонью. Атаров с Машей сидели у берега. Тихо о чем-то говорили. Юля, сложив руки, стояла над гаснущим костром. Доцент Паша силился что-то сказать, но Юля не слушала. Она зачарованно глядела на малиновое мерцание. То кукарекая, то блея по-козлиному, носился Роман.
— Слушай, что за тоска? — сказал он. — Ты спать хочешь?
— Да нет.
— Будешь моим секундантом?
— Что ты задумал?
— Я же сказал. Иди и вызови его на дуэль.
— Сам вызывай.
— Положено секунданту. Ну иди, что тебе стоит? Оживим хоть как-то. Хотя бы в шутку.
Ладно, подумал я. Может быть, это кстати. Карнавал есть карнавал.
Я подошел к сидящим на берегу, Покашлял. Маша обернулась.
— А, Митя. Ты хотел искупаться.
— Тут на дуэль вызывают, — сказал я, стараясь придать голосу басовитость.
— Кого? — Маша посмотрела недоуменно. Атаров обернулся ко мне с улыбкой.
— Вас, — сказал я.
— Меня? — удивился он. — Кто вызывает и по какому поводу?
— Ромео Корнеев. По-моему, вы чем-то пришлись ему не по вкусу.
— Но чем? — Атаров продолжал улыбаться.
— Кроме того, у него есть манера вызывать без всяких причин. Пушкин сделал двадцать семь вызовов.
— А вы секундант?
— В некотором роде. — Я покашлял. Роман важно прохаживался в отдалении. Атаров бросил взгляд на него.
— Понимаю. Это из-за дамы?
Я кивнул.
— Какие глупости, — сказала Маша. Лицо ее посерьезнело.
— Так он в шутку меня вызывает или всерьез? — спросил Атаров.
Этот вопрос поставил меня в тупик. Поразмыслив, я ответил:
— В шутку.
— Передайте рыцарю, что его шутка нам очень поправилась. Правда, Маша?
— Мне не очень, — сказала Маша.
— Шутка есть шутка, — произнес я с напором.
Не приближаясь к нам, Роман пропел фальшивым голосом:
— Боже мой, — сказала Маша. Она встала и пошла прочь.
— Ну-ну, — произнес Атаров. — Вообще-то это по правилам.