Сын звезды сошел на землю. Он никого здесь не знал. На земле сын звезды был совершенно одинок. Он шел по дороге. Его обгоняли машины. Внезапно одна остановилась. За рулем сидела женщина. Она открыла дверь и произнесла: «Твой путь далек, а колеса моей машины быстрее ног», И сын звезды сел рядом с ней ни сиденье. Она была строга и прекрасна. Машина неслась как птица. Вдали показался встречный автомобиль. Он был неуклюж и огромен. Он мчался на гигантских колесах, источая черный коптящий дым. Когда между машинами оставалось не больше двадцати метров, черный грузовик с черным шофером, уснувшим за рулем, пошатнулся и перепрыгнул на встречную полосу. Столкновение было неизбежно. Но произошло невероятное. Машина пронеслась сквозь огромный грузовик, словно он был бесплотен. Женщина за рулем повернулась к сыну звезды и улыбнулась, И он улыбнулся ей в ответ. Теперь он не был одинок. Двое бессмертных нашли друг друга…
Но ничего этого нет. Ничего. Я брел по лестницам и переходам, дергал ручки дверей. Печальный запах утраты прочно поселился в особняке. Нет, это не остров Итака. Это не замок. Тут никогда не бывал капитан Немо. Здесь не праздновали Гекатею. Я населил особняк своим воображеньем, но сегодня оно пугливо сбежало, оставив пустые пыльные комнаты, кучи мусора по углам, просевшие полы и сумрачный свет, с трудом проникающий в окна. Все кончено, кончено. Но я не хочу уходить. Хорошо бы, рухнула крыша и погребла меня навсегда. Нет, я не сын звезды, я всего-навсего подкидыш Горы, жалкий и никому не нужный. Я лелеял в себе обманчивые мечтания, но жизнь сильнее всякой мечты, она отбрасывает ее безжалостной рукой. На что мне теперь надеяться, как жить? Я трус и жалкий обманщик. Я начитался книг и кичусь своими знаниями. В любом разговоре я стараюсь вставить умное слово, даже если не совсем его понимаю. Я с пренебрежением отношусь к окружающим. Я возомнил себя талантливым человеком. При этом я некрасив, мал ростом и слаб. Чего ожидать? Был в моей жизни чудесный сон, была встреча с прекрасной девушкой. И больше ничего не будет. Да я и не достоин лучшей судьбы…
Дверь в бывшую комнату завхоза оказалась открытой, и, о чудо, на полу валялся грязный матрац. Здесь полутемно, окошко совсем маленькое, оно почти упирается в башню. Я лег на матрац, и сухими горячим глазами вперился в бледную прорезь окна. Холодно Я поджал ноги, обхватил плечи руками. Хоть бы умер, хоть бы я умер. В сознании роились беспорядочные картины. И опять то зимнее утро, когда меня одевают в сад. Вот вспыхнуло прекрасное лицо девочки скрипачки. Сердце болезненно сжалось. Белая шапочка черные волосы, черный взгляд, Петр Васильевич играет на гитаре, улыбается мне. Нет, нет. Все равно я боюсь. Оставьте, оставьте меня, я ничего не хочу. Пожар клуба. Какое огромное пламя. И в этом пламени кто-то не истово пляшет. Страшный удар грома, ватная тишина под водой. Как жалко, что у меня нет братика. Да-да, очень жалко. И у меня тоже. Ни братика, ни сестрицы. И никого. У меня есть мамина могила с гранитной плитой. Я владелец могилы. Если я умру, похоронит меня с мамой. Там есть еще место. Я ведь совсем маленький. Как Моцарт. Мне тяжело, так тяжело. Болит голова. Хочется плакать, но не могу. Вокруг глаз горячие очки. За что мне послана такая судьба?
Внезапно послышался странный шорох. Наверное крыса. Но нет, это не шорох. Звук шагов. Да, звук осторожных шагов. Меня охватил страх. Кто бродит по забитому дому? Шаги приближались. Сердце забилось, перехватило дыхание. Я хотел вскочить, но страх парализовал тело. Под дверью появился бледный голубой свет. Шаги замерли. Кто-то остановился рядом. Свет разгорался. Широко открыв глаза, я смотрел на черную дверь. И вот она медленно растворилась. На пороге воздев в руке мерцающий свет, стояла женщина в белом. Она сделала шаг, другой. Глаза ее нестерпимо блеснули. Все тело мое охватила блаженная истома. Меня плавно качнуло, и я провалился в забытье…
Белый, белый летний день. Белый, белый свет. На зеленой траве стоит большой белый рояль. На его крыле белая с синими ободками ваза, а в вазе огромные синие цветы. Они отражаются в глади рояля. В сумраке веранды появляется женщина с блюдом вишни. На ней белое платье.
— Митя, Митя, обедать!
Я подхожу к столу и сажусь в плетеное кресло. Вишни горят рдяным огнем.
— Как ты вырос, Митя, — говорит она. — Я так давно тебя не видала. Ешь, милый. Это вкусная вишня.
Я неохотно беру лаковый шарик и кладу в рот. Он совершенно безвкусный. На мне строгий черный костюм с кружевными манжетами. На ногах чулки и башмаки с пряжками.
— Я так волнуюсь, — говорит она. — Маэстро ужасно строг.